i_ee2f01a228bad134

Зев коридора тянулся вглубь, и, казалось, ему не будет конца. Марсия начала утомлять эта дорога: сплошное однообразие, и непонятно, сколько времени прошло – как вдруг откуда-то из темноты раздался вздох. Марсий прирос к месту, а потом медленно продолжил движение и вскоре услышал звук ветра. Такой бывает в просторных помещениях.

Похоже, он у цели.

Глава 35

в которой Якул теряет и находит мир

- Вы знаете, зачем я здесь.

- Знаю, - ответил Якул, лениво водя когтем по столу.

Лакированная поверхность расцветала клубящимися порезами.

- Но не станете облегчать мне задачу?

- Не стану. Скажу больше: зря прилетели. У мейстера и то было больше шансов.

- Почему? Мы с вами не были знакомы до этой минуты, значит, дело не в личном отношении. Полагаю, причина в Хезарии.

Якул вскинул глаза и убрал руку.

- У меня нет желания обсуждать это ни с вами, ни с кем бы то ни было ещё. Разговор окончен. Вы знаете, где выход, и дорогу, как я понимаю, показывать не нужно.

После такого посетители обычно сразу понимали намёк и спешили удалиться.

Однако гостья, к его глубочайшему изумлению, устроилась поудобнее в кресле напротив, примостила на стол необъятный баул и выудила оттуда блистер с лакричными пастилками.

- Надеюсь, вы не против? – осведомилась она непререкаемым тоном. Якул спросил себя, остановил бы её отрицательный ответ, и пришёл к выводу, что вряд ли. - На следующей неделе литературные чтения, берегу горло.

Он сделал дозволяющий жест.

- Чувствуйте себя, как в моём замке.

Женщина схрумкала сразу две бурые полоски, убрала остальное обратно и деловито сложила руки на столе замком. На пальце маячило, раздражая, кольцо с массивным черным камнем в алых прожилках. «Невестин камень»… Один из двух фамильных перстней.

- Я не из тех, кто очаровывает с первого взгляда.

- Да что вы?

- Не нужно иронии, молодой человек, - строго сказала она, и Якул подавил желание выпрямить спину. – Вообще-то в целом мире нашёлся только один такой безумец. Он не давал мне проходу с самой первой встречи.

- Прошу, избавьте меня от подробностей.

- Я знала, что будет непросто, - вздохнула профессор. – Давайте начнём с начала: я вам не нравлюсь?

- Я вас не знаю, - неприязненно отозвался Якул.

- И не хотите узнать?

- Нет.

- Почему вы против нашего союза с вашим отцом?

- Вы… человек.

- Я, прежде всего, женщина. Остальное не имеет значения.

- Не имеет? – Якул вскочил и принялся ходить взад-вперёд, понимая, что зря поддался вспышке, но был не в силах сдержаться. – Ещё как имеет! До недавнего времени это решало абсолютно всё – для мейстера, для меня….

- Прошу сядьте и…

Якул оставил её слова без внимания, продолжая мерить шагами кабинет и рассуждая вслух, уже с самим собой.

- Всю жизнь он ломал, выковывал и переплавлял меня под себя, вколачивал в голову, что традиции – это всё. На них держится наше общество, говорил он, обычаи – то единственное, что имеет значение. Изменить им, значит, изменить всему роду. Инакомыслие – бич, ядовитый плющ, который надлежит безжалостно выкорчевывать из кладки души и посыпать побеги солью. Мы обязаны подчинять свою жизнь регламенту, установленному ещё предками, несомненно, более мудрыми существами, чем мы с вами. Любое отступление, ни много ни мало, предательство и должно караться соответствующе. Самое страшное – уронить себя в глазах общества, сделать что-то не так, разочаровать. Уверен, во многом его нетерпимость стала причиной, почему мать, моя мать и его жена, оставила нас. Но я так и не смог об этом спросить, потому что никогда её не знал. И вот появляетесь вы, и всё в одночасье меняется. Мейстер отметает свои же законы, как ненужный хлам. - Якул замер и уставился на неё: - Почему? – Ответить он ей не дал, отмахнулся и глубоко запустил руки в карманы. – Нет, вам не понять, каково это, когда мир, в который ты всю жизнь пытался вписаться, отказываясь от своего Я, стараясь стать достойным сыном, в одночасье рушится, оборачивается пшиком, сусальным золотом на подгнившем торте. Нет мира, нет определителя, нет мерила, и единственное, что я знаю: вся предыдущая жизнь с её принципами и установками была ложью, и мой бог оказался фальшивым божком на лотке гоблина-старьевщика. Вот что вам надо знать!

Профессор не пыталась перебивать. А когда он закончил, встала с кресла, приблизилась и положила дрожащую руку ему на щеку.

- Мальчик мой. Бедный запутавшийся мальчик. Как же я страшилась этой встречи…

Якул онемел. Она в своём уме? Неужели не понимает, что притрагиваться к разгоряченному дракону примерно так же безопасно, как к электрической медузе?

Пару мгновений выпуклые серые глаза, кажущиеся огромными за диоптриями очков, рассматривали его, и морщинистая рука поглаживала то щеку, то волосы. Следующая фраза заставила его окаменеть.

- Я никогда не бросала тебя, только не в мыслях.

А потом профессор встала на цыпочки и крепко обняла его. Макушка уперлась ему в подбородок, а седой пучок пощекотал нос. Минуту Якул стоял, не в силах пошевелиться, и наконец медленно осторожно обнял её в ответ.

*