И еще была любовь

И как приятно было видеть в детской лаборатории взрослых мужчин в лётной форме – приезжая домой, ученики обязательно заходили к своему Борисычу, показавшему им дорогу в небо.

***

      Черная металлическая вазочка возле унитаза нужна была именно в этом месте – в ней стояли сухие цветы, украшающие ванную комнату. Но в комнате, на полке с двумя черными слониками из эбенового дерева, она тоже смотрелась бы неплохо. Вопрос казался неразрешим до тех пор, пока в универмаге мне не попалась другая вазочка. Веселенькая – желтая, с розовыми разводами она прямо-таки радовала глаз. И тогда черная вазочка – с арабской вязью, отправилась к слоникам, а желтая поселилась в ванной вместе с теми цветочками.

Не переставая любоваться приобретением, зову сына:

– Иди, сыночек, буду приобщать тебя к прекрасному – посмотри, теперь в нашей ванной гораздо уютнее.

Сын приходит, задумчиво чешет затылок, ухмыляется во весь рот:

– Да, сидеть на унитазе стало значительно комфортнее…

***

       Энергия в Алексее била через край. Спеша жить, совершал невероятные поступки, будто зная, что отмерено ему совсем немного времени – чуть больше сорока…

– Малыш! У тебя ведь завтра день рождения, что подарить?

– Лешка, ты кто?

– Я – летчик! – с недоумением отвечаешь ты.

– А я – дочь летчика! Значит, самым лучшим подарком будет – «мертвая петля» над Дворцом пионеров! – но ты не принял шутки.

На следующий день текущие дела заставили забыть об этом разговоре. Но зазвонил телефон – в шуме и треске помех слышу твой далекий голос:

– Лерочка, сажусь в самолет, через десять минут буду над тобой – выходи, малыш, получай подарок!

– Лешка, что ты собрался делать? – вдруг понимаю, что именно ты собрался делать, – Не смей, слышишь! – но куда там – в трубке только короткие гудки.

Задыхаясь от волнения и восторга, хватаю Лариску за руку, выбегаем из Дворца пионеров. Стоим, вглядываясь в чистое небо. Наконец видим маленькую серебристую точку, приближающуюся из-за Волги, со стороны Ахтубы – Алексей!

«Мертвая петля» была выполнена безукоризненно, потом последовала фигура попроще – «бочка» – (хулиганская морда!). «Горка» завершила «программу». Покачав на прощание крыльями, ты улетел на аэродром, а мы стояли, не смея сдвинуться с места. Из Дворца высыпал народ, тоже смотрел затаив дыхание. Впечатление, произведенное маленьким блестящим самолетиком, трудно передать словами.

…В начале сентября у меня бывает день рождения…

А выговор – да мало ли их у боевого летчика?

Ты все делал с бесшабашной удалью русского мужика – пройти ли строевым шагом по широкому коридору Дворца пионеров, пролететь ли в небе над ним, выделывая фигуры высшего пилотажа – все это запросто. И не только летал – на машине ездил, как летал. Для тебя не существовало ограничений – скорость всегда была предельной – скорость полета, скорость поездки, скорость любви. Видно было что-то там, в твоем небе, заставляющее хватать жизнь полными горстями – как будто кто торопил, будто поднимаясь ввысь, ты сверху видел… что ты оттуда видел?

О, эта извечная болезнь летчиков – они думают, что и на земле можно так, как в небе – без дорог и светофоров. Но никаких аварий не случалось, хотя, садясь в твою машину, я сорок раз объясняла, что меня возят медленно и бережно. Да куда там – только ветер свистел в ушах.

– Летчик – он и на земле летчик! – вздыхала Лариска.

…А ведь женщины таких и любят – за риск, мужество да лихую бесшабашную отвагу…

***

      Работа во Дворце была самым счастливым периодом в моей жизни – она была во стократ интереснее всего, что было до и после.

      В те дни я была полна необъяснимой энергии. Утром долго крутилась перед зеркалом, придирчиво осматривая себя со всех сторон, поправляла волосы и, наконец, довольная увиденным, удовлетворенно восклицала:

– Ах, какая я красивая женщина! – что вызывало восторг у моей дочери.

      Заведующая техническим отделом – кроме огромной ответственности, лежащей на тебе, это еще и масса новых интересных знакомств. Знакомств, взаимных симпатий, приятных отношений. Каждому кружку горисполком назначил шефов: Аэропорт и Судоверфь, тракторный и метизный заводы, швейная фабрика, областная станция юннатов. Оформляя тот или другой кабинет, я общалась напрямую с директорами. Встречали меня с пониманием – каждому хотелось хорошо выглядеть в городском масштабе. В кабинеты – авиа, судомодельные, фото, живой уголок, шефы везли все, что мы просили – от первого до последнего гвоздя. Станки, парты, швейные машинки или увеличители, приобрели даже несколько автомобильчиков для картингистов.