И это называется будни

Он так сосредоточился, что даже не поднял головы, когда дверь широко распахнулась и в кабинет, не спросив разрешения, вошел человек. Опираясь на палку, почти неслышно направился прямо к директорскому столу — плюшевая дорожка гасила звуки шагов.

Гребенщиков бросил на вошедшего недовольный взгляд и вдруг почувствовал неловкость. Батюшки, так это же новый секретарь горкома партии Додока! Только сейчас, рассмотрев его лицо, Гребенщиков понял, почему издали, при первой встрече на партийной конференции, оно показалось странным: шрамы от ожогов стягивали кожу у губ и делали его неестественно напряженным.

— Важные дела? — осведомился Додока, поздоровавшись со Збандутом, а затем кивком головы с Гребенщиковым.

— Да, весьма, — ответил Збандут.

Додока сел в кресло, вытянул раненную на фронте ногу.

— Присутствовать разрешите?

В его голосе немного иронии, немного интонации превосходства. Этого Збандут не любит, и потому его «пожалуйста» звучит не особенно любезно.

Они встречаются впервые в такой обстановке, секретарь горкома и директор завода. Додока на завод не спешил, хотя уже почти месяц, как переехал в Приморск. Впрочем, завод он немного знал и людей тоже — работал в обкоме партии в отделе тяжелой промышленности, у Даниленки был правой рукой.

Несколько мгновений они рассматривают друг друга пытливо и, пожалуй, не особенно дружелюбно. Чтобы прервать до неловкости затянувшуюся паузу, Збандут знакомит секретаря горкома с начальником цеха.

— А-а, Гребенщиков, — произносит Додока, подавая руку, тоже со следами ожогов, и не поймешь, как расценить этот возглас: доволен он, что увидел живого Гребенщикова или предпочел бы уклониться от этого знакомства.

— Вот предлагает замкнуть производственный цикл, чтобы ни одного слитка не отдавать другим заводам, — говорит Збандут, показывая на эскизы.

— Каким образом? — Додока переводит взгляд на Збандута, закуривает «Беломор» — папиросы, которым так и не изменил с военных лет.

— Слябингу сейчас для полной загрузки не хватает металла, а после пуска трех конверторов нам не хватит мощности слябинга, — коротко поясняет Гребенщиков. — В итоге можем оказаться…

— Это всем известно, — не дает ему закончить Додока.

Как ни обуздывает себя последнее время Гребенщиков, все же овечкой он становиться не думает. Не сдержавшись, произносит резко:

— У вас что, есть готовый рецепт для решения этой проблемы? Тогда, естественно, незачем зря тратить время.

— Нету, — сразу сдается припертый к стене Додока, с интересом поглядывая на кусучего начальника цеха.

— У вас нету, у директора нету, у министерства нету, в проектных организациях нету, — зло говорит Гребенщиков, нажимая на «нету» как на языковую неопрятность. — А почему? Рано думать? Нет, не рано. Когда поставим третий конвертор, поздно будет. Мы ведь спешим медленно. Придерживаемся римского правила: «Festina lente». Пока проект сделаем, пока установку закажем, смонтируем, освоим… Если новую марку автомобиля утверждают пять лет, можете представить себе, сколько потребуется в этом случае.

— Какой проект? Что освоим? — не понимая, о чем речь, торопит Додока, теперь уже наблюдая за синеватым дымком, взметнувшимся в вышину.

— Проект установки непрерывной разливки стали, — перемежая слова паузами, отчеканивает Гребенщиков.

— Для одного конвертора?

— Не для одного конвертора, а для миллиона тонн стали. По нашим масштабам немного, но это средний европейский завод, это…

— Постойте, постойте, — вмешивается Збандут. — Конвертор запроектирован на семьсот с небольшим тысяч.

— А-а! — морщится Гребенщиков. — Разве вы не знаете, как у нас делается! Подготовим на семьсот, потом начнем додумывать, рационализировать, реконструировать и получим миллион; запроектируем на миллион — давай добиваться полутора, и царствию сему не будет конца…

— Тогда почему вы в своем цехе со своими печами никак не вылезете на проектную мощность? — поддевает его Додока.

— Ну, знаете, Марлен Ипполитович! — с укором произносит Гребенщиков, малость пересолив по части пафоса. — Это вопрос на уровне предцехкома и даже не мартеновского цеха — у меня он грамотный, а так, транспортного, например. Проектной мощности нет, потому что кислорода согласно проекту не хватает. На разбавленном едем, и то лишь на трех печах.

— И то по инициативе Рудаева, — снова подпускает шпильку Додока.

Не нравится эта реплика Гребенщикову, но он откликается на нее неожиданно миролюбиво:

— Богу — богово, кесарю — кесарево. — И протягивает Додоке эскиз расположения установки непрерывной разливки стали, а потом записку с технико-экономическим ее обоснованием.

Пока Додока знакомится с документами, Збандут расспрашивает у Гребенщикова о положении в цехе, об ожидаемом производстве за месяц, о Галагане — освоился ли с цехом и можно ли доверить ему самостоятельный пост.

— Разработано добросовестно, ничего не скажешь, — одобрительно говорит Додока. — А почему вы выбрали горизонтальный способ разливки? В чем его преимущество по сравнению с вертикальным?