И это пройдет…

— Мы никуда не едем, — сказала Аня, садясь на табуретку, прячущуюся между столом и холодильником. Мама резала морковь, оранжевые ломтики вылетали из-под блестящего, тонкого лезвия. Лицо ее было печальное и уставшее.

— И слава Богу, — нервно проговорила она. — Ты даже не представляешь, что там творится. Пол жизни буду помнить рассказ Карины Георгиевны.

Аня знала, что это мамина коллега, она работала в бухгалтерии. После института, будучи юной девушкой, она уехала по распределению в Сухум, как ей это удалось, мама не рассказывала, история была о другом. В марте 1989 года в деревне Лыхны собралось несколько тысяч абхазцев, которые желали выйти из состава Грузии, восстановить статус республики. Следом недовольства разыгрались в Сухуме. Регион находился как на пороховой бочке. Абхазцы требовали исторической справедливости и независимости. После развала Союза ситуация накалилась до предела. Грузия восстановила конституцию 1921 года, тем самым фактически отменив автономный абхазский статус. Верховный совет республики бойкотировал это решения, требовал признать свою независимость. 14 августа 1992 года началась настоящая война.

Женщина вспоминала, как под обстрелами, спрятав под мышки своих сыновей в тапках и халате без документов, бежала она через кордон российских миротворцев с криком: «Я русская!». Страшные события повлекли гибель многих людей. Беспощадность и ненависть царили в регионе. Ей пришлось прятать лица детей не просто так. Через границу в самом начале пропускали только русских. Дети Карины Георгиевны унаследовали темные глаза и отцовский нос. Муж маминой коллеги родился и вырос в Сухуми. Он работал учителем в школе и после резни, которая там состоялась, собирал отрезанные головы своих учеников. Эта трагедия оставила на нем неизгладимый отпечаток. Мужчина перестал улыбаться и мгновенно поседел.

Мама встала, выключила пыхтящий чайник. Достала две кружки, одна была ярко желтая, с веселой улыбкой и носом кнопочкой. Вторая белая, с нежными розовыми цветочками. Плеснула в них дымящийся кипяток и бросила 2 заварочных пакетика. Аня следила за мамой, как ей удается сохранять спокойствие, когда вокруг хаос и мрак?

Она не могла понять, почему люди настолько непримиримы. Ведь сейчас не древний мир с первобытными законами. Как клочок земли может стоить стольких жизней? Ей казалось, что чем дальше уходило то время, тем меньше обсуждались ужасы военного бытия. Лишь изредка вставали они как серые тени, леденили душу. И вот теперь Аня воочию увидела историю. Ей стало очень страшно.

— Мам, почему Грузия нападает на Абхазию, ведь люди имеют право сами определять, как они хотят жить? Почему Россия должна защищать эти территории, ведь это же не наша земля? — Аня с волнением смотрела на мать.

— Мы защищаем, потому что там в первую очередь люди, простые, такие как мы с тобой, — мама сделала паузу, внимательно посмотрела на дочь, — представь, что кто-то захочет напасть на нас, а помощь не придет?

Аня задумалась. Действительно, а что, если никто не поможет, а им будут резать головы. В ее глазах русские военные выглядели настоящими героями. Она вспомнила пышные парады, блестящие на солнце сапоги, начищенные сверкающие кокарды и пряжки, гордые взгляды красивых, статных мужчин. Теперь она смотрела на это иначе. В груди все сжалось. Ей представился Андрей, принимающий участие в боях за жизни людей. Его серые глаза светились праведным огнем, он настоящий герой. Девушка восхищенно вздохнула.

День тянулся медленно. Аня следила за новостями по телевизору и ждала, что Андрея вот-вот отправят на границу. Тоска и горечь сдавливали сердце девушки. Страх потери сделал Андрея поистине лирическим героем. Аня почувствовала к нему странную нежность. Она ходила по комнате, тоскливо глядя в окно. Лучи заходящего солнца подсвечивали парк, пробегали по железным крышам далеких домов. За ними лентой тянулась железная дорога. Ане казалось, что в эти дни поезда проходят по ней чаще чем обычно. Протяжные гудки били по ушам.

***