И это пройдет…

— Не сомневаюсь, совет да любовь, — фыркнула она и стала быстро одеваться, потом, немного остыв, Аня достала из сумки свою тетрадку, села за стол и начала писать. Она черкала ручкой, закусывала ее, в итоге вырвала листок, скомкала и бросила в стену.

Вернувшийся в комнату Игорь наблюдал за ней. Ему было интересно, что она пишет и что вызвало в ней гнев. Сейчас Аня напомнила ему раздосадованного котенка, от которого убежала мышь.

— Что ты там пишешь? — спросил он.

Аня бросила на него строгий взгляд.

— Мы с Надей едем в Польшу на майские праздники, там будет недельный марафон для начинающих журналистов, нас пригласил редактор, с которым мы познакомились на конференции в посольстве. Надя выбрала тему, но у меня не получается. Вот послушай:

«Ужасен русский бунт. Бессмысленный и беспощадный?

Кто возглавляет протестное движение, набирающее обороты в России? Чего хотят эти люди? Ждет ли ух успех?

Каждый, кто хоть немного знаком с Историей Государства Российского, с интересом наблюдает за протестной волной, прокатившейся по городам и весям необъятной нашей страны. Что можно сказать об этом важном историческом моменте? Он синоним слову «ни о чем». Протест не только не изменит систему к лучшему, но и развернет ее против своего народа. Правящая элита, испугавшаяся в первые минуты толпы, идущей с флагами по длинным проспектам, начнет закручивать гаечки, ускорит процесс и без того бурного разобщения, установит жесткий контроль на последних оплотах либеральности и приступит к истреблению несогласных.

Почему же все так печально? Ответ кроется в банальной фразе — это Россия. Люди нашей страны веками живут, приспосабливаясь к внешним условиям: к холоду, к голоду, к самодурам правителям. Они стонут под гнетом крепостного права, с ужасом вспоминают ГУЛАГ, но очень медленно приходят к осознанию простого факта: за их жизнь никто другой не будет в ответе. На радость честной публике есть прекрасная отдушина- религия, где царь-батюшка рука об руку с Господом-Богом правят низкими рабами своими…»

Игорь напрягся всем телом, руки его дрожали от гнева. Он резко встал, в 2 шага подошел к Ане и выдернул тетрадь из ее рук.

— Ну ка, дай сюда, — прогремел он. Глаза его забегали по странице, они выхватили строки о стихийной революции 1917 года, о праведном народном гневе, но хуже всего была концовка: