И это пройдет…

Под шумными, широкими дорогами прятались подземные переходы, помнящие рассвет СССР. Их главное достоинство — облицовка чешской кафельной плиткой. Со стен смотрели пионеры, улыбались счастливые люди. Праздники, профессии, достижения- маленькая выставка, напоминающая о днях былого величия, комфорта и определенности. Всем этим и гордятся люди, с восторгом вспоминающие Советский союз. Городская библиотека, с ботаническим садом — оазис внутри жаркого, волевого города, живущего жизнь. На его улицах соседствуют шикарная классика и реперская культура, роскошь и нищета, миф и реальность. Ане казалось, что Ростов-на-Дону впитал в себя все, чем может дышать современная Россия.

Прокатившись через весь юг, пролетев по узким извилистым дорогам мимо Джубги и Лоу, простояв во многочасовых пробках под Сочи, который в поте лица готовился к олимпиаде, друзья, наконец, оказались на границе с Абхазией. Проверка документов заняла несколько минут. И вот он долгожданный отдых у моря.

Аня наслаждалась каждым мгновением. Теплый воздух, вкусная еда, голубое небо — все вызывало в ней восторг. Даже разруха, оставшаяся со времен грузино-абхазского конфликта, не тревожила ее.

Дом, снятый для отдыха, находился в 2х шагах от моря. Он утопал в зелени, виноград рос прямо под окнами, на тонких ветках, склоняющихся до самой земли, начинала наливаться хурма. В саду жужжали пчелы. Хозяйка, живущая в симпатичном особнячке напротив, варила на летней кухне варенье. Аня частенько замечала, как трудится эта милая, скромная, хозяйственная женщина. Она притягивала внимание девушки своей покорностью, заботливостью, готовностью самозабвенно служить супругу, который был вдвое старше, целый день лежал на диване. Аня наблюдала за мужчиной: тучный, неповоротливый, он целый день играл в игры на телефоне или планшете. Вечером к нему приходили друзья. Жена накрывала большой стол и удалялась, мужчины играли в нарды, громко смеялись. Их язык, совершенно непонятный для Ани, отталкивался от крыши террасы, проносился эхом по саду. Во второй день приезда девушка стала свидетельницей неприятной сцены. Андрей парковал машину внутри двора. Гости хозяина изрядно выпили. Один из мужчин, покачиваясь, поднялся и пошел к Андрею.

— Эйва, — басом прокричал он. Аня не могла разобрать, какое слово произнес гость хозяина, её ухо цепляло лишь отдельные звуки. — Ты что ли русский офицер? — подходя к Андрею и ударяя его в плечо, спросил он.

— Я, что нужно? — напрягаясь, спросил Андрей.

— По что вы со своей армией лезете к нам? — зло прорычал мужчина. — Вас тут никто не ждал. Мы жили, а теперь? Ни Грузия, ни Россия, никто нас не признает.

Андрей покраснел от злости, он старался сдерживать себя.

— Адгур, дорогой, что ты гостя моего обижаешь, иди чай с чабрецом пить, — зычно произнес хозяин дома.

Дружелюбная, маленькая, но очень гордая страна носила под сердцем обиды, готовые пролиться дождем на случайных гостей.

***

— Чего разлеглась, корова, тужься давай, — зло фыркнула на Миру акушерка.

Девушка стиснула зубы, в первые минуты схваток, когда она пыталась кричать, врач осадила ее, назвав дурой. Грубость и хамство медицинского персонала поразили Миру так сильно, что она растерялась и замолчала.

Боль, пронизывающая тело, была адской. Словно ее проткнули острой саблей от макушки до пяток. Она уже дважды теряла сознание, ее обливали из губки холодной водой, били по щекам, заставляли тужиться снова, но ребенок не шел. Мира не понимала, почему при всех показаниях к кесареву сечению, врач настояла на естественном родоразрешении. Она не знала, сколько минут или часов уже находится в родах. Ее сознание было переполнено болью. Агония терзала каждый орган. Мира не могла дышать, ее руки онемели, ноги отказали, легкие булькали, словно она захлебывается, кровь пошла из носа, сосуды в глазах полопались, во рту саднило, язык распух. Голоса врача и акушерки уже не производили на Мирославу никакого впечатления, в уши словно напихали ваты. Девушка чувствовала, что через пару секунд жизнь покинет ее. Когда Мира это осознала, то не испытала ни испуга, ни ужаса, а только облегчение. Боль вот-вот должна была прекратиться.

Акушерка нажала на живот. Девушка почувствовала, что из нее что-то выдрали, но не могла понять что. Глаза ее закрылись снова.

Белые стены, сковывающий холод, неудобная кровать, тянущая тупая боль во всем теле. Мира попыталась пошевелиться, но каждое движение давалось с невероятным трудом. Кое-как приподнявшись на подушке, девушка обвела взглядом палату, рядом на стенке была кнопка вызова медицинской сестры. Мира ткнула в нее пальцем. Ей ужасно хотелось знать, где ее ребенок. Через пару минут за дверью послышался стук шагов, вошла пожилая женщина в розовом костюмчике.

— Ну что, милая, проснулась, — пряча глаза, спросила она.

— Да, где моя дочка, — пролепетала не слушающимися губами Мира.

— Врач придет скоро, все тебе расскажет, — уклончиво ответила женщина, — водички может хочешь? — спросила она, наполняя из стеклянного графина большой стакан.