И это все, за что я борюсь (СИ)

— Зато я знаю, о ком я имею право говорить. Я ненавижу его! Ненавижу!

— Да успокойся же ты! — Одернула меня Милит, — Дай себе время принять это.

Я мог бы послушать ее, мог бы замолчать и все обдумать. Так сделал бы тот Бейв, который двадцать два года прожил в темноте и боялся чего-то, что скрывалось в его тщедушном теле, рискуя вырваться наружу. Но тот Бейв, что оказался принцем, был совсем другим человеком — он шел рука об руку с этой силой, не прятал ее, а демонстрировал всем.

Я поднялся с пола, сверкнув глазами в сторону Милит:

— Я хочу посмотреть ему в глаза. Хочу, чтобы он пожалел обо всем, что сделал!

— Нет! — Девушка стремительно встала, перегораживая мне путь, — Цатта рассказала это нам, потому что…

— Она хотела, чтоб я знал.

— И что ты ему скажешь!? — Милит заглянула мне в глаза, — Тебя могут даже не пропустить к нему.

— Пусть только попробуют. — Я размял пальцы руки, намекая, что сделаю со стражей, если они будут мне препятствовать.

— Это ошибка, Бейв. — С мольбой прошептала девушка. Ее голос становился все тише с каждым словом, губы задрожали, а глаза покраснели, — Остановись. Посмотри на себя со стороны — ты ли это!?

— Дай мне пройти. — На миг мне действительно показалось, что этот голос принадлежит не мне. Я был в шаге оттого, чтобы поверить Милит.

Но это был я. Каждую минуту после истории Цатты я был самим собой, и я искренне не понимал, зачем Милит мне врет.

— Этого ли человека я полюбила? — Задалась вопросом она, стоя не своем.

— Пропусти. Прошу. — Тихо проронил я, и Милит наконец отступила в сторону. Сделав несколько шагов, я повернулся, — И не иди за мной.

Она не шла. Спустившись на этаж ниже, я понял, что не рад этому. В глубине души мне хотелось, чтобы Милит воспротивилась, переубедила меня, но она отступила, перестав сопротивляться. Наверное, так нужно.

Или я действительно совершал ошибку?

В любом случае, отступать было поздно — я уже стоял перед дверями королевских покоев, лицом к лицу с гвардейцами. Те с подозрением смотрели на меня, держа руки на эфесах мечей.

— Мне нужно к королю. — С нечеловеческим спокойствием произнес я, стараясь не смотреть на них.

— Как вас представить?

— Герцог Унаберский. — Я не стал конкретизировать, подумав, что Энвала король впустит охотней, чем меня. Так пусть наша встреча станет для этого подонка сюрпризом!

Один из гвардейцев прошмыгнул за двустворчатую дверь и вернулся уже секунд через десять:

— Входите, Его Величество примет вас.

Передо мной приоткрыли дверь, и, переступив через порог, я оказался в комнате, которая своей роскошью превосходила все, что я видел до этого. Стены венчали позолоченные барельефы, в необходимости которых я мгновенно засомневался, под ними свисали гобелены с изображениями великих баталий и моих знаменитых предшественников. Я узнал прекрасную русоволосую Кегиду Ветромерщицу, остановившую самую страшную засуху за всю историю Зотерской империи и предотвратившую тем самым голод, грозивший убить едва ли не половину населения страны. На соседнем гобелене расположился Оратос Безумный — самый противоречивый маг нашей страны. Его благодеяниям и разрушениям не было предела, поговаривали, что в этом человеке жило две противоположные личности. Сейчас же мне казалось, что со мной происходит нечто подобное — с одной стороны, я хотел выбежать из покоев, вернуться к Милит и поговорить с ней, попросить прощения за то, что был резок, с другой же я жаждал высказать королю все, показать ему, как жестоко тот ошибся, изгнав нас с матерью.

И вторая личность, что ничуть меня не удивило, одержала победу. Я прошел в комнату, чуть ближе к широкому дорогому креслу, обитому бордовой тканью. Оно было повернуто к остекленному балкону, за которым над городом сгущались тяжелые снеговые тучи. Король сидел ко мне спиной и почти не слышал моих тихих шагов, утонувших в мягком ковре. Лишь через несколько пустых мгновений король бросил мне, не поворачиваясь:

— Входи, Энвал, не стой на пороге.

Что ж, все как я и рассчитывал. Меня приняли за Энвала, и пора было развенчать эту иллюзию.

— Это Бейв. — Холодно сказал я. Невозможно было угадать, выдавал ли тон голоса мои намерения. Наверное, да, потому что побледневший король тут же повернулся ко мне, все еще оставаясь в кресле. В его морщинистой руке подрагивал бокал вина, а на лице держалось странное удивленное выражение.

— Чем обязан? — Выговорил король.

Я смотрел на это ничтожество и мысленно сравнивал нас друг с другом. Были ли мы похожи, как должны быть похожи отец и сын?

Я должен был лепетать перед королем, как побитая собака перед хозяином, но весь мой страх куда-то подевался, и осталась только ярость.

— Да много чем… — Я сделал еще один шаг к нему, — Сразу все и не перечислить! Может, вы сами вспомните?

Король мгновенно переменился в лице — теперь там ясно заиграли испуг и немного осознания. Подонок начал догадываться, что я все знаю.

— Ты это о чем, парень? — Прикинулся дураком он, поднимаясь из кресла.

— Прекратите это, Ваше Величество, — Обращение я прошипел с изрядной долей яда в голосе, — Вы прекрасно знаете, о чем. О ком.