И это взойдёт

Конечно, я ни секунды не потратила на то, чтобы всерьез задуматься о ее просьбе. Выйдя поздно вечером из большого дома, прокручивала в голове наш разговор и спрашивала себя: а чего это я так обрадовалась, услышав, что у Марины с Поленовым нет секса? Обрадовалась ведь – этого я не стала от себя скрывать. И даже сейчас, когда вспомнила этот момент, губы сами растянулись в улыбку, а живот подобрался, будто на мне было облегающее платье и я шагала на сцену.

Вечерами накануне бала я пристрастилась смотреть выпуски новостей. БМ показывали довольно часто. Почти всегда он запускал какой-то новый проект, важный и футуристический. И делал это невозмутимо, со сдержанной мужской силой. Выключив телевизор, я ворочалась с боку на бок и гадала – думает ли он обо мне? Вспоминает ли хоть иногда наш случайный секс? И неужели ему совсем меня не жаль, не жаль моей молодости, всей возможной любви и жизни, которых он меня лишил? Или, может быть, взамен он хочет дать мне свою любовь?

Я лежала в постели без сна и грезила. Причем мечты мои были крайне противоречивы.

Я представляла, как душу БМ шарфом, угощаю чаем с ядом, топлю в пруду на участке и вырываюсь на свободу. Или как он скоропостижно умирает от инфаркта, меня выпускают как птичку из клетки, и спустя время я тайно прихожу ночью на его могилу, чтобы плюнуть.

А иногда, ворочаясь с боку на бок, я представляла совсем другую встречу с БМ: долгий душевный разговор глаза в глаза. О чем-то очень настоящем, важном, интимном, значимом. В этих беседах он меня жалел, объяснял, как устроена жизнь, и учил правильному образу мыслей.

Была и третья фантазия: дверь в мою избушку внезапно распахивается, и на пороге – он, без предупреждения. На ходу ослабляет галстук, смотрит на свои Vacheron Konstantin и говорит: «Не будем терять времени!» Причем по какой-то причуде подсознания, чем дольше БМ меня игнорировал, тем чаще и неотвязчивее я думала о нем. И тем чаще являлась именно последняя фривольная фантазия.

Из каких-то обрывков телепередач, оброненных им фраз, подслушанных в усадьбе разговоров, рассказов Марины я лепила его образ и вела долгие беседы с этим «воображаемым другом».

Но почему же, черт возьми, он меня игнорит? Я ощутила давно забытое чувство – подлинный интерес к другому человеку и желание его узнать. Сблизиться. В последние годы я была не то чтобы одинока, но сама по себе. Не потому что мужчины перестали проявлять интерес. Это я устала, потеряла веру в них. Мне казалось, что мужчины не стоят сближения.

Часть

II

. 2014. ПЕРВОЕ ЛЕТО

Поленов. Прием в усадьбе

Марина спускалась на первый этаж, бережно подхватив подол нежно-розового, переливчатого, словно внутренняя створка ракушки, платья. Поленов смотрел на нее снизу вверх из гостиной. Вдруг Марина покачнулась, наступив на подол, схватилась за перила, Поленов вздрогнул, тело его противоречиво устремилось одновременно вперед и назад, будто в сложном танцевальном движении, когда грудная клетка летит навстречу партнеру, а ноги в тот же момент бегут от него. Но Марина как ни в чем не бывало продолжила сошествие. Может, вообще показалось? Закатное солнце, лившееся сквозь огромное лестничное окно, растворяло силуэт женщины в золотистом сиянии. С торжествующей и одновременно вопрошающей улыбкой она плыла вниз, а по стене в вытянутом охристом прямоугольнике света скользила вторая женщина – ее тень. Марина шагнула в вечерний полусумрак гостиной, выходившей окнами на север, и тень исчезла, шмыгнула ей под подол.

– Золушка прибыла на бал, – улыбнулась она.

– Двадцатиминутная готовность, – Поленов взглянул на часы.

Вокруг сновали черно-белые люди. Официанты, сотрудники фонда – в основном мужчины. Несколько женщин той особой деловой породы, которой приходится нарочито и сосредоточенно выискивать в себе «пикантный недостаток», чтобы замаскировать «милой слабостью» устрашающее волевое совершенство.

Над лужайкой натянули провода, с них свисали алые бумажные фонари и янтарные лампочки. Прямо на земле, прикрытые от ветра стеклянными колпаками, горели толстые, величиной с полено, свечи. Тут и там выросли скульптуры из срезанных цветов. Звучала музыка – нежно и ненавязчиво, как звон серебряной ложечки в хрустальной вазе. По газону носились колли и незнакомая, мультяшно-плюшевая псина.

– Узнаете? – с придыханием спросила Ирина, зам Бориса Максимовича по пиару.

– Мы уже встречались с этой собачкой? – с сомнением спросила Марина.