i f7207beca9e51f7d

Я надеюсь, что на все эти вопросы вы ответили утвердительно. Если это не так, то у вас большие проблемы, потому что вы уже слишком много прочитали, чтобы вернуться в состояние коллективного транса и заснуть столь же безмятежным сном, как другие. Определение человечества как стада ходячих зомби, возможно, граничит с неполиткорректностью, но ведь можно допустить, что жизнь действительно лишь сон, по волнам которого мы весело гребем в лодках самообмана? И что если предупреждение Иисуса: «Не спите, ибо никто не знает тот час, когда придет Сын Человеческий» — не просто безобидное древнее наставление, но некое зловещее предупреждение нам, чтобы смерть не застигла нас врасплох в самом неприглядном с точки зрения эволюции виде?

Все священные книги мира полны ссылками на этот вселенский сои. И платоновская аллегория с наблюдателями в пещере является прямой метафорой того, как мы путаем иллюзии, создаваемые тенями, с реальностью[10]. Мистики и пророки всех времен и народов, те, кто переживал моменты истинного откровения, свидетельствуют о том, что видимый мир является иллюзией. Они знают, что все мы спим, погруженные в его кажущуюся реальность. На их более широкий взгляд, тот факт, что все человечество спит наяву, совершенно очевиден, и это мировосприятие, по всей видимости, может передаваться от того, кто им обладает, тому, кто не обладает, — я знаю это точно, поскольку сам это испытал.

Индийский гуру приезжает в город

В 1970 году я удостоился чести получить подобное откровение от сознания индийской мудрой женщины, которая приехала в Англию для встречи с несколькими духовными группами. Я тогда недавно вернулся из Америки, где учился медитировать, используя техники Парамахансы Йогананды и его Братства Самореализации, и жил в Лестере, городе в средней Англии, основанном римлянами, который нынче заслужил славу производством невероятного количества носков. Испытывая недостаток во вдохновенных йогах, с которыми я мог бы помедитировать в носочной столице мира, я обрадовался, увидев в местной газете объявление, гласившее, что некая Шри Шияма Матаджи из Индии собирается устроить даршан[11] в субботу днем и приглашает всех желающих. Слово даршан означает «самооткровение божества». Само нахождение в присутствии просвещенного человека может выжечь словно каленым железом дурные склонности, прижившиеся в голове студента; учитель способен искусно перевести своего духовного ученика на высшие уровни просветленности.

Горя желанием пережить даршан, субботним днем я отправился по адресу, указанному в объявлении, и вот я уже стучал в дверь в индопакистанском районе Лестера. Когда дверь открылась, чтобы впустить меня, я был препровожден внутрь маленького дома, заполненного людьми с темной кожей и черными глазами, которые смотрели на меня либо с любопытством и удивлением, либо с презрением. Мне удалось протащить свою маленькую белую задницу через всю эту толпу на кухню, где сама Шри Шияма Матаджи помешивала содержимое большой кастрюли, полной какого-то чечевичного варева с карри, которое она готовила для своих приверженцев. Я сразу решил, что это добрый знак, — просветленная или нет, женщина-йог не считала ниже своего достоинства закатать рукава и опуститься до возни с кастрюлями и сковородками. Увидев меня, мудрая женщина перестала мешать свою стряпню и подошла ко мне, не сводя с меня пристального изучающего взгляда. У нее были невероятно ясные глаза, и мне казалось, будто вся история моей жизни исследуется какой-то космологической радиолокационной системой. Она как будто выискивала все мои несовершенства и структурировала их для оценки, наряду с моими перспективными качествами.

Разнообразные действия тех, кто не сразу заметил мой приход, теперь прекратились, и воцарилась настороженная, выжидательная тишина. Широко раскрыв глаза от любопытства, гости наблюдали за тем, как их учитель проявляет необыкновенно пристальный интерес ко мне. Наконец Шри Шияма Матаджи спросила меня на своем родном языке, хочу ли я есть. Не понимая ни слова, я смотрел на нее, как дурак, раскрыв рот, пока кто-то не схватил тарелку, не шлепнул на нее порцию чечевичного варева и чапати[12] и не сунул тарелку мне в руку. Я быстро набил рот едой, чтобы скрыть свое смущение, и нашел, что это вкусно. Визуальное наслаждение и великолепный вкус наконец растопили лед, и общий смех растворил наши культурные различия в атмосфере прекрасного дня веселья и духовных исканий.

Матаджи внезапно пробуждает меня