I Fear No Fate (СИ)

Утром, когда знаменосцы официально присягали королю Эддарду и королеве Кейтилин, Мирцелла обняла на прощание Теона Грейджоя, единственного настоящего старшего брата, который у неё когда-либо был. Он обнял её слишком сильно, и ей показалось, что он вдохнул запах её волос перед тем, как отпустить. Было что-то во взгляде Теона, что она не хотела не знать и не хотела, чтобы об этом узнал Робб, поэтому поспешила подколоть друга:

— Когда ты вернёшься, каждая служанка на Севере будет грезить о том, чтобы стать твоей женой.

— Я предпочёл бы просто спать с ними, — ответил он, поморщившись от неодобрительного взгляда лорда Эддарда, и сел на своего боевого коня.

Мирцелла успела вовремя, чтобы увидеть, как Робб передаёт Джоанну и Лиа Старой Нэн, как одна из девочек потянулась к нему, и в глазах Робба промелькнула боль, даже когда он велел Нэн унести детей в замок, подальше от холода. И только потом он наклонился к Бриндену, и Мирцелла не смогла сдержать улыбку при мысли о том, что её младший сын, вылитый Ланнистер, в душе был истинным Старком.

Она не слышала, что сказал Робб, но Бринден вдруг широко улыбнулся и кивнул. Робб подхватил сына на руки, словно желая спрятать от любых опасностей в своих объятиях, и Бринден крепко прижался к отцу, нехотя отпуская его.

Когда Эддард обнял Робба, Мирцелла подумала о других Старках: леди Кейтилин, что направлялась на Медвежий остров к Сансе, Рикарде и Бране в Дозоре-в-Сероводье, Арье и Риконе в Речных Землях, Джоне Сноу на Стене. Она думала и о своей семье — Джоффри на троне, Томмене с милой Элейн в Кастерли Рок, Серсее и Тайвине в Королевской Гавани, Тирионе, путешествующем по Семи Королевствам, Джейме, который охраняет их всех — и сожалела о том, что вынуждена предать их всех, хоть и сама была Ланнистер.

«Вы все Баратеоны», — сказал король Роберт, и Мирцелла подумала, что это правда.

Робб нежно взял её лицо в ладони, но его лицо было серьёзно.

— Поцелуй меня, чтобы я помнил об этом поцелуе, пока не вернусь к тебе.

Мирцелла подчинилась, обнимая его так крепко, как только могла.

— Даже если Винтерфелл падёт, — прошептал он. — Мы не отступим. Доверяй моему отцу.

Слёзы замерзали на её лице.

— Конечно.

— И если это случится, отправляйся на Стену, к Джону.

Мирцелла кивнула.

— Когда драконья королева одержит победу, мы вновь будем вместе.

Она увидела блеск в его глазах прежде, чем он снова обнял её.

— Я люблю тебя. И обязательно к тебе вернусь.

Несмотря на холод, Мирцелла стояла и смотрела вдаль, пока последняя вспышка знамён не исчезла за горизонтом — Робб ушёл на войну, к разжиганию которой она сама приложила руку.

========== Глава 4. Вдова на Стене ==========

На Стену, к Джону.

На Стену, к Джону.

На Стену, к Джону.

Она не чувствовала своё тело, скованное холодом, и казалось, что кончики двух пальцев уже почернели даже под двумя парами перчаток. Её желудок был пустым и громко требовал еды спустя несколько дней скудного рациона из снега и жёлудевой пасты; сир Родрик подстрелил какого-то старого и больного оленя, но это было так давно. Или может, совсем недавно, потому что она не могла вспомнить, сколько дней уже провела в лесу, сначала на лошади, а потом, когда та околела, на коне сира Родрика. Да и тот уже на ладан дышит, и она совершенно не знает, откуда взять силы, чтобы продолжить идти.

Ей было так холодно, что не получалось вспомнить даже собственное имя, только шесть слов, которые сказал ей муж перед отъездом.

Конь упал, когда пришли сумерки, и она с тихим стоном ударилась о мёрзлую землю. Тело отказывалось вновь подниматься и идти, и она знала, что умрёт в снегу, как сир Родрик, с которого она стащила меховой плащ, как какой-нибудь вор-одичалый.

«У меня есть дети, — вспомнила она, прикрыв глаза. — Стеффон, Рикард, Бринден, Джоанна и Лиа. Где они?».

Последним, что она почувствовала перед тем, как провалилась во тьму, был тёплый язык какого-то зверя, облизывающий её замёрзшее лицо.

*

«Я не умерла».

Когда Мирцелла вновь открыла глаза, всё вокруг было другим. Около её постели спал толстый мейстер, и на столе рядом с ним лежала открытая книга. А возле Мирцеллы, на кровати, прижимаясь своим огромным телом и согревая теплом, примостился белый лютоволк.

Потребовалось несколько попыток, прежде чем она смогла сесть; Призрак наблюдал за ней своими красными глазами, и Мирцелла погладила животное между ушей, как его серого брата, а потом вдруг вспомнила свои почерневшие пальцы. В животе всё ещё урчало от голода, но она почувствовала запах хлеба и жареного бекона. Беглый осмотр под тяжёлыми мехами выявил, что она одета в мужскую одежду, и Мирцелла с трудом, но всё же смогла пошевелить пальцами ног. Сапоги пришлось стащить с мейстера. Опираясь на стену, она сделала несколько неуверенных мелких шажков, и Призрак спрыгнул с кровати, чтобы последовать за ней. А у Мирцеллы тут же резко заныло в груди от мыслей о Роббе и Сером Ветре.