И гаснет свет

Макса Данлэпа по-прежнему не могли отыскать, и присоединяться к поискам Джона не собирался. Этого пациента он считал лишним в клинике: если не вернется, сгинет в снегах – то и ладно. Куда большее значение для хирурга имело то, что на завтрашнее утро была назначена следующая операция Эмми. Чуть раньше, чем он запрашивал, но такие моменты определялись не только его желаниями, другими факторами тоже – доступностью операционной, оборудования, возможностью собрать необходимую бригаду.

Он не стал отказываться, просто предупредил Эмми и направился к себе. Перед операциями Джона предпочитал полноценный отдых и минимум общения. Но кое-кто, похоже, решил этому помешать: в коридоре он столкнулся с Ольгой.

Они не общались с того самого дня… Воспоминания о ней до сих пор приносили горечь, которая лишь усиливалась, когда Джона видел девушку в компании китайца. Это не было болью разбитого сердца, скорее, обидой – будто ты отстоял многочасовую очередь, а столь желанный товар выкупил тот, кто стоял прямо перед тобой.

Так что Джона предпочитал держаться от Ольги подальше, и раньше у него получалось. Но ведь раньше и она не перекрывала ему дорогу!

– Привет, – нервно улыбнулась Ольга. – Есть минутка?

– Нет. – Джона даже не собирался изображать вежливость.

– Слушай, я понимаю, почему ты обижен… Точнее, не понимаю, но уже смирилась с этим. Я бы не стала беспокоить тебя, если бы речь шла только обо мне…

– А о ком же она тогда идет? О твоем очень близком друге?

Джона понимал, что это мелочно и по-детски, но не сдержался. Ольга его выпад легко проигнорировала.

– Обо всех, кто находится в клинике. Ты и сам понимаешь, что творится нечто странное! Чтобы разобраться в этом, нужен доступ к медицинским файлам, и ты…

– Нет, – прервал ее Джона. – Не нужно разбираться в этом – не тебе так точно.

Она была права в том, что ситуация в клинике рисковала выйти из-под контроля. Но больше ни в чем, и Джону безумно раздражало то, что она и китаец вообще в это полезли. Они не так уж важны для больницы, они вообще чужие в этой стране… Разве они не понимают, что могут сделать только хуже?

Очевидно, не понимают. Ольга не только не прислушалась к голосу разума, она еще и позволила себе возмущение.

– Ты ведь знаешь, что Макса еще не нашли? Значит, усилий, которые уже предпринимаются, недостаточно!

– Завязывай, Ольга, – велел Джона. – Я терпеть не могу подавать жалобы на сотрудников, но ты знаешь – я могу.

– И тебе все равно, что люди пострадают? Из-за тебя!

– Это что, угроза?

– Да пошел ты…

Но ушла как раз она, развернулась и направилась прочь. Вот и связывайся с этими русскими… В ее тоне определенно было что-то угрожающее, то, чего Джона раньше не замечал. Но, поразмыслив, хирург решил, что Ольга при всем желании ничего не сумеет ему сделать.

Жаловаться на нее он тоже не спешил, ведь жалобы – ресурс, с которым нужно обращаться осторожно. Будешь слишком часто бегать к начальству – сам с работой попрощаешься. Поэтому Джона позволил себе на время отпустить ситуацию, выжидая, что будет дальше.

Ничего особенного не произошло. Ольга не стала опускаться даже до мелких гадостей вроде распускания сплетен о нем в больнице. Она больше не путалась у него под ногами, ну а утром Джона и вовсе приступил к работе намного раньше, чем переводчики.

Самые сложные операции он всегда назначал на ранний час. Джона давно уже заметил, что так ему работается лучше: мысли ясные, движения четкие. Это по выходным он просыпался медленно и жаловался, что не выспался. Когда предстояла операция, в нем будто новый источник энергии открывался. Пока все шло как надо, он был уверен, что проблем не будет.

Он вошел в операционную после того, как анестезиолог ввел Эмми в наркоз. Сама пациентка не раз просила его ограничиться местным обезболиванием, общий наркоз она не любила – побаивалась. Однако Джона, при всей симпатии к Эмми, удовлетворить ее просьбу никак не мог.

Дело было даже не в том, что местного обезболивающего могло оказаться недостаточно. Просто сама операция, которую проводил Джона, была пусть и малоинвазивной, но требующей максимальной, ювелирной даже точности. Одно резкое движение со стороны пациентки – и последствия могли оказаться чудовищными. Поэтому Эмми и сегодня предстояло несколько часов провести неподвижно.

Надрезы как таковые Джона не делал, это свело бы на нет всю суть эксперимента. Он вводил под кожу тонкие инструменты, наблюдал за процессом через камеру. Он наращивал протез по миллиметру, прижигал, следил за тем, чтобы общая картина, спроектированная им на компьютере, оставалась верной.

Он очень волновался при первой процедуре. Он ведь не знал, как организм Эмми отреагирует на лечение! Но тогда все прошло нормально. На второй операции волнение вернулось, пусть и заметно ослабевшее. В тот день тоже все закончилось хорошо. Сегодняшняя операция была одной из многих, движения стали отработанными, картинка на экране – привычной. Не было никаких оснований для проблем…

Но проблемы, как известно, и не требуют оснований.