I Hate You So Much (СИ)

Уже четыре долбанных дня прошло с тех пор, как я вышвырнула из машины Луи Томлинсона со всей его наркотой, когда он пытался употребить что-то прямо на бардачке моего авто. После чего я заглохла за 15 минут до дома, больше часа ждала эвакуатор и еще минут тридцать шла под дождь. Четыре долбанных дня с тех пор, как я вернулась тем вечером домой промокшая насквозь и с дрожью во всем теле. Три из которых я не могла вылезти из кровати. Два из них я провела в полубессознательном состоянии, и сил мне хватало лишь на то, чтобы дрожащими руками налить стакан воды и залпом его выпить или чтобы дойти до туалета. И только один день — сегодня, — мне стало хоть каплю легче. Ровно настолько, чтобы я смогла выползти из спальни, которая казалось неимоверно душной, и лечь на пол в общей комнате. Мне было плевать, что мое состояние могло ухудшиться из-за этого. Главное, что сейчас я лежу здесь, и ледяной ветер хоть как-то остужает разгоряченную кожу, по которой скатываются капли пота, не смотря на действительно холодный воздух с улицы.

Я знаю, что я отвратительна, когда болею. В основном, я отвратительна сама себе, потому что из-за лекарств это или из-за чего-то еще, но в моей голове не будет ни единой положительной мысли.

Я уставилась на небо, которое заволокло тучами. Я не чувствую сожалений, жалости к себе, что все так происходит. Не нужно, просто не нужно все это. Но мне жаль, что у них получилось сделать это.

Я поворачиваю голову в бок и смотрю на фото, которое стоит на журнальном столике. В тот день, когда был сделан этот снимок, мы с Алексией сдали первый экзамен. На моей щеке след от ручки, под глазами следы от бессонных ночей и большого количества кофе, а глаза распахнуты так, будто меня фотографирует лох-несское чудовище. Скотт же наоборот светится от счастья, ее светлые волосы растрепаны сильным порывом ветра, и она крепко держит меня за плечи.

Еще тогда мы строили планы на эти каникулы и на будущее обучение в университете. Еще тогда мы думали, что никому не удастся нас разлучить или серьезно поссорить, кроме нас самих. Алексия была тем человеком, которого я всегда считала самым близким другом для меня. Да, у меня есть тетя, сестра и бабушка, но они кажутся мне намного более «чужими», чем-то, кем я всегда считала Алекс. А сейчас, я теряю ее и я не могу справиться с этим, как бы я не старалась.

Я приподнимаюсь на локтях и протягиваю руку к столику, чтобы взять лекарства. Голова ужасно кружится, и я еле разбираюсь в аптечке, чтобы взять нужные мне таблетки. Высыпав несколько на ладонь, я закидываю их в рот и глотаю, не запивая. Мне слишком сложно встать, чтобы налить себе воды.

Я переползаю с пола на диван и закрываю глаза. Я даже не успеваю подумать еще о чем-либо или начать корить себя, как сон одолевает меня.

Ты никому не нужна, Тесс. Всем плевать на тебя. Твой телефон молчал все эти дни, никто не пытался узнать все ли хорошо с тобой, жива ли ты хотя бы.

Возможно, я сломанная. Бракованный продукт, который не был сделан по обычным стандартам человеческих отношений. Но я слишком зависима от того единственного человека, который был рядом со мной в те моменты, когда не было больше никого. Когда после слов «мне жаль, но он умер» хотелось умереть, только она смогла удержать меня. Только из-за нее я не сделала чего-то такого, что прервало мое существование в этом мире.

Я начинаю смеяться. Громко, во весь голос, со слезами и покрывающимся красными пятнами лицом. Это выглядит так глупо! Прошло столько времени, но я до сих пор чувствую все эти лицемерные прикосновения, жалкие слова о сожалении… Вы не сожалеете! Вы ни черта не сожалеете! Вам плевать! Не надо лгать мне в лицо, что вам жаль, что мой отец, мой единственный близкий родственник погиб! Ведь я вижу в ваших глазах все это безразличие. Вам все равно, вы просто хотите показаться человечнее, будто вы способны на понимание чьего-то горя. Черта с два, вы не можете этого. Вы?! Не смешите, вы просто гладите меня по спине, обнимаете с притворным сожалением в глазах, но через час вы уже будете у себя дома сидеть с вашими родителями. Вы будете смеяться, что-то рассказывать, но вы даже не вспомните про ту девочку с голубыми глазами, в которых теперь уже не будет той же радости от еще одного проведенного вечера вместе с папой. Она просто… она пойдет в пустой дом, чтобы через два часа открыть дверь социальной службе.

— Тесса Рей? Здравствуй, мы пришли к тебе.

Холодные люди окружают меня. Я стараюсь, я, правда, стараюсь.

— Все будет нормально, слышишь? Мама уже звонит твоей тете Дженнифер, все будет хорошо!

— Ал, мне так страшно…

— Я рядом, я всегда буду рядом, не бойся.