И я открою землю...

Он отличался весьма малым ростом и своеобразною физиономией, то далеко некрасивою, то увлекательною. Черноволосый, с коротким крупным и прямым носом, с выдвинутым подбородком, он закидывал постоянно голову назад, носом вверх, по инстинктивному желанию казаться выше… Всего поразительнее в нем оказывались глазки, то неподвижные и задумчивые, то сверкавшие искрами, то расширявшиеся и глубоко торжественные под наитием вдохновения сверхъестественного.

В. А. Соллогуб

В мае 1826 года Глинка вернулся в Петербург.

13 июля 1826 года казнены руководители декабрьского восстания.

Глинка «страдал бессонницей».

…Повешенные повешены, но каторга 120 друзей, братьев, товарищей ужасна.

А. С. Пушкин

Любимый наставник, «благороднейшее, добрейшее, чистейшее существо» Кюхельбекер приговорен к заключению в крепость… и к каторге.

Лицейский друг Пушкина Пущин приговорен к каторге.

Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился, —
И шестикрылый Серафим
На перепутье мне явился;
Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он.
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он, —
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горный ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный, и лукавый,
И жало мудрые змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающим огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».

А. С. Пушкин

Душой всех мыслящих людей овладела глубокая грусть. Одна лишь звонкая и широкая песнь Пушкина звучала в долинах рабства и мучений; эта песнь продолжала эпоху прошлую, наполняла мужественными звуками настоящее и посылала свой голос в отдаленное будущее. Поэзия Пушкина была залогом и утешением.

А. И. Герцен

Осенью 1826 года Пушкин был в Москве, читал друзьям «Бориса Годунова» у Веневитинова, у Вяземского и у Соболевского.

Тогда же приехал в Москву Глинка, «связанный более других с Мельгуновым и Соболевским, и присоединилась музыка», по словам М. П. Погодина.

О том, какое впечатление производил Глинка на слушателей в то время, живо рассказывает А. П. Керн, которую познакомил с ним в 1826 году Лев Пушкин.

…Молодой человек небольшого роста, прекрасной наружности, с выразительным взглядом весьма добрых, прекрасных темно-карих глаз…

Глинка… поклонился своим выразительным… почтительным манером и сел за рояль. Можно себе представить, но описать мудрено мое удивление и мой восторг! Я никогда ничего подобного не слыхала… Такой мягкости и плавности, такой души в звуках, совершенного отсутствия клавишей я ни у кого… не встречала!

У Глинки клавиши пели от прикосновения его маленькой ручки, и издаваемые ими звуки непрерывно лились один за другим, как будто их связывала симпатия. Он так искусно владел инструментом, что до тонкости мог выразить все, что хотел, и мудрено встретить человека, который бы не понял того, что пели клавиши под ловкими пальчиками Глинки.

…В звуках импровизации слышались и народная мелодия, и свойственная только Глинке нежность, и игривая веселость, и задумчивое чувство, и мы слушали ее, боясь пошевелиться, а по окончании оставались долго в чудном забытьи…

А. П. Керн

К урокам пения, музыки, которые брал Глинка в то время у разных учителей, прибавились занятия итальянским языком.