И я открою землю...

Я был поражен, увидев его после многолетней разлуки. Он совершенно изменился в физическом отношении. Прежде худощавый — теперь он не только пополнел, но сделался даже толст; щеки надулись, и лицо округлилось; волосы он отпустил и стриг в кружок; они на голове и бороде поседели; губы сузились, и подбородок подался кверху, совсем не тот Глинка стал…Хотя Глинка и изменился физически, но характер остался тот же добрый, веселый, и даже я нашел, что он стал спокойнее.

П. А. Степанов

…Рубинштейн взялся знакомить Германию с нашей музыкой и написал статью, в коей всем нам напакостил и задел мою старуху, «Жизнь за царя», довольно дерзко.

М. И. Глинка — В. П. Энгельгардту

А. Н. Серов, заботясь об издании сочинений Глинки за границей, пишет В. П. Энгельгардту: «…пора, наконец, чтобы за границей, особенно в Германии, узнали, что такое М. И. и его оперы — узнали бы на деле — (из партитур и из добросовестных аранжировок), а не из дурацкой статьи Рубинштейна».

Ден, получив в Берлине партитуры опер Глинки, пишет композитору:

Вероятно, не меньше удовольствия доставит вам весть, что ваши произведения ежедневно переходят из рук в руки; в виде очень ценного подарка я передал их в Королевскую библиотеку, переплетя в два тома. Хотя текст (двух опер) и не может быть понят, но ваши мелодии полны такого очарования, такого глубокого вдохновения, удивительной простоты и гениальной фантастичности, что ваши оба тома являются любимейшими произведениями образованных музыкантов и возбуждают требования на другие ваши произведения.

27 апреля 1856 года Глинка последний раз выехал из Петербурга в Берлин. Л. И. Шестакова и В. В. Стасов проводили его до заставы.

16 мая 1856 года Ден посылает Л. И. Шестаковой шуточную расписку: «Принял Михаила Глинку от доставившего его из Петербурга в Берлин г. Мемеля в прекрасном состоянии».

Перед отъездом Глинки за границу В. В. Стасов посоветовал Л. И. Шестаковой сфотографировать его.

25 апреля Левицким была сделана фотография Глинки — последний его портрет, «удивительнейший», по его словам, «чрезвычайно похожий».

В апреле была напечатана статья А. Н. Серова в «Музыкальном и театральном вестнике» об опере «Руслан и Людмила»:

Обидно подумать, что имя такого необыкновенно одаренного самобытного художника, как М. И. Глинка, остается еще почти неизвестным в Европе — а мы здесь обязаны знать и помнить имена разных десятистепенных талантиков… Неужели такой порядок музыкальных дел никогда не переменится? Нет, должен перемениться — стоит только дружно содействовать этой цели.

В Павловске 14 июня 1856 года в бенефис и под управлением Иоганна Штрауса исполнялась «Камаринская» Глинки.

Что за прелесть оркестровки в этой оригинальной капризной фантазии!

А. Н. Серов

А. Н. Серову в одной из бесед сказал Глинка ставшую крылатой фразу:

Создает музыку народ, а мы, художники, только ее аранжируем.

Я решительно… намерен провести зиму до будущей весны в Берлине… Причина же, почему остаюсь здесь, следующая — от хорошего лучшего не ищут! Мне в Берлине хорошо… Хорошо, потому что есть дело. Мои занятия с Деном трудны, очень даже трудны, но чрезвычайно занимательны, а главное — могут быть полезны для известной тебе цели… Кажется, что я здесь буду дебютировать как композитор.

М. И. Глинка — Л. И. Шестаковой, 8 июля 1856 года

…Хотел было написать вам целую диссертацию о музыке, о русской науке и проч., но так как я еще не теряю надежды свидеться с вами в Берлине… и живую беседу предпочитаю мертвой, письменной, то теперь ограничусь немногими афоризмами:

…Чувство и форма это — душа и тело. Первое — дар Вышней благодати, второе — приобретается трудом…

М. И. Глинка — В. Н. Кашперову