И имя мне – легион

Вместо ответа я дотронулся до подрагивающего значка. Зеленый свет сменился красным, а невнятное бормотание – животным воплем боли, который все длился, и длился, и длился до тех пор, пока я не сообразил убрать руку с иероглифа.

«Устройство для развязывания языков у плененных в амулете душ, – озвучил общую мысль программист. – Гм… Роман, спроси у него что-нибудь».

«Что?»

«Да что хочешь! Хотя бы узнай, как его зовут».

Я, чувствуя себя идиотом, повторил вопрос и, к удивлению, услышал ответ.

«Меня… бурм… зовут… брм… Вадимом».

«Отлично! – возликовал Антон. – А теперь скажи, что дважды два – это пять!»

«Ры… Бырм… бурым… брым», – почему-то на этот раз воздержался от ответа пленник.

«Дважды два – пять! Ну же!» – стоял на своем программист.

Но душа так и не ответила, лишь в бурчании появились какие-то новые, неодобрительные и гневные интонации.

«Как ты относишься к нам? – продолжал допрос Антон. – Если скажешь, что хорошо, мы попытаемся тебя выпустить».

«Брм… бурым… брым… Ненавижу! Брм… Хочу убить! Брм…»

«Так я и думал, – усмехнулся рунолог. – Стандарт».

«А пояснить?» – попросил Максим.

«Ну вы что, про магические контракты вообще ничего не читали?» – поразился недогадливости парня Антон.

«Вроде бы начинаю понимать, о чем ты говоришь, – припомнилась мне кое-какая информация из земных книг. – Сущности, заключенные в какое-либо вместилище, не могут врать, а также обязаны держать все клятвы, которые дали».

«В точку! – усмехнулся рунолог. – Правда, только при условии, что предмет, куда помещены дух, демон или, как в нашем случае, душа, соответствующим образом зачарован. В амулете, судя по всему, пленники клеток под это правило подпадают, а вот те, кто вышел на свободу, – нет. Ну что ж… Новость, безусловно, хорошая. По крайней мере, теперь всегда можно узнать правду о тех, кто внутри сидит. Остальные три символа будем проверять на этом же?»

«А почему нет? – удивился телекинетик. – Его, как бывшего противника, не так жалко, если что».

Я был вынужден с ним согласиться. Крайний левый символ внизу амулета наконец сделал то, ради чего в общем-то и затевалось исследование амулета. Освободил душу из клетки. Вот только темно-красный свет, окутавший статую, не только избавил пленника от каменных оков, но и выпихнул его наружу.

«Это чего?!» – поразился Максим, глядя, как в комнате прямо перед носом Сардаса парит в воздухе полупрозрачный бормочущий силуэт, размахивающий нематериальными руками и упорно пытающийся набить своему бывшему узилищу морду.

«Похоже, устройство вывода, – чуть более спокойно отреагировал я. – Вот только не информации, а пленников. Ничего, где-то тут есть такой лучик, что души ловит и в амулет затягивает, вот только почему он автоматически не включается? В прошлый раз, когда душа убитого мной гвардейца была в зоне досягаемости, никаких самостоятельных действий, для того чтобы поймать ее, не предпринималось».

«Рискну предположить, что на того, кого мы сами отпустили, автоматически вешается маячок «свой», – высказался Антон. – А также весьма вероятно, что один из двух оставшихся символов и служит для того, чтобы эту функцию активировать. Жми!»

И я нажал. Тот, что в центре, отозвался очередной желтой вспышкой, а вот последний и в самом деле вызвал синий луч, безошибочно ударивший по ставшей куда более прозрачной, чем несколько секунд назад, фигуре и втянувший ее обратно в амулет.

«Его душа принадлежит нам! – пробормотал программист, видимо, сильно впечатленный увиденным. – Может, имя Сардас сменить на что-то более подходящее. Шан Тснуг, например?»

«Обсудим позже, – решил я, наблюдая, как Вера и Василий Иванович заталкивают вяло сопротивляющийся силуэт обратно в клетку. – Что ж, способ освободить тех, кого захотим, найден, хоть он и состоит не из одного этапа. Но мы, кажется, отдалились от первоначальной темы. Как будем разбираться с чернокнижником? Пусть даже мы найдем среди душ паладина, но этого явно мало».

«Да, проблема, – согласился Максим. – Может, Василь Иванович со своим опытом что-нибудь придумает?»

«Да, позови его и Веру», – попросил я.

«Эй, а как же последний символ? – всполошился программист. – Мы его разве не будем испытывать?»

«Ах да! – Действительно, один из иероглифов и вправду оказался мной позабыт. – Сейчас, секундочку». – Раз, и клетка, в которой был заключен все тот же «доброволец», мелко затряслась, зеленая нить, отходившая от нее, рывком увеличилась в объеме как минимум втрое, конструкция засветилась красным, но в этот раз никаких звуков мы не услышали.

«Что это?» – спросил я Антона, но тот в ответ промычал какую-то абракадабру.

«Кажется, я догадываюсь, – с печальным вздохом сказал Максим. – Роман, переведи изображение на резервуар с энергией».

Я выполнил просьбу и ахнул. Энергия, которая едва-едва, по капельке, сочилась из остальных труб, в одном месте била струей.

«Это что-то вроде форсажа?» – предположил я.