И исходит дьявол

Рекс вытянулся в теплой душистой воде, пытаясь собраться с мыслями. Ему было стыдно за проявленную слабость. Да, он завоевывал призы на «крэсте», мчащейся со скоростью двести миль в час, управлял самолетом, пролетев без посадки полторы тысячи миль над «Запретной Территорией», сам стрелял в людей, и в него стреляли, как в России, так и на Кубе, где поневоле оказался в гуще революционных событий, но никогда в жизни он не был так сильно, так смертельно испуган, скован страхом настолько, что не мог управлять собой.

Он снова ощутил болезненную, тошнотворную слабость, неописуемый ужас при виде обретающего плоть неведомого явления и вспомнил о Саймоне. Неужели и в самом деле застенчивый добрый Саймон связался с нечистью?

Рекс вынужден был признаться себе, что больше он в этом уже не сомневается. Что бы там ни говорили другие, герцог оказался прав. В современных городах до сих пор творятся сатанинские мракобесия, точно так же, как в южных штатах его родной страны коварные негры украдкой поклоняются Ву-ду. Ему опять вспомнилась странная вечеринка в особняке Саймона. Альбинос, старая карга Д'Юрфэ, зловещий китаец и, конечно же, Танифь. И ведь верно: Саймон — единственный нормальный человек среди этой братии. Сейчас Рекс был убежден, что, не вмешайся вовремя де Ришло, адская процедура безусловно состоялась бы. Подумать только — еще недавно он над этим смеялся.

Рекс уселся прямо и начал усиленно натираться мылом. Итак, что мы имеем: первое — Моката является, следуя терминологии герцога, адептом Тропы Левой Руки и по неизвестной пока причине добился полного контроля над Саймоном; второе — неожиданное вмешательство друзей вынудило сатанистов покинуть дом Саймона и забрать хозяина с собой; третье — остались считанные часы до того момента, когда Саймон будет окрещен и принят в Черное Братство, после чего, если верить герцогу, любая помощь ему станет невозможна; четвертое — сегодня Канун Мэй-Дэй, майского праздника, и именно в это время, как опять же утверждает де Ришло, собирается ежегодный Большой Шабаш; пятое — вытекает из четвертого, Моката уже полным ходом ведет подготовку к вакханалиям Вальпургиевой Ночи и непременно постарается воспользоваться такой возможностью, чтобы обратить Саймона в новую веру; шестое — из всего вышесказанного следует, что на то, чтобы выследить Мокату и спасти Саймона, им отведено двенадцать часов; и, наконец, седьмое — единственная возможность выйти на след Мокаты — это мольбы, лесть или угрозы в адрес Танифь.

Рекс бросил мыло и застонал от мысли, что в таком грязном деле замешана женщина, встречи с которой он искал не один год. Ему всегда претило обманывать людей по какой бы то ни было причине, и вот надо же так случиться, что придется пудрить мозги как раз тому, кому меньше всего хотелось бы. Но последние напутствия де Ришло он запомнил четко, а кроме того, за всем этим стоял их друг, бедный старина Саймон. Их Саймону грозила опасность, пусть неосязаемая — она не казалась от этого менее ужасной.

Побрившись, Рекс почувствовал, что начинает приходить в себя. Он быстро оделся и выглянул на улицу. Слава богу, денек обещает быть теплым и солнечным. Об этом времени года обычно говорят: весна носится в воздухе. Похоже, что и на этот раз май осчастливит их двумя неделями созерцания пробуждающейся природы.

К своему немалому удивлению Рекс обнаружил, что де Ришло, которого и в двенадцать-то не каждый день увидишь на ногах, поднялся сегодня рано и ушел из дома в полдевятого. Очевидно, он и в самом деле намеревался серьезно поработать с древними манускриптами в Британском музее и освежить в памяти тайные обряды и защитные меры против того, что вчера именовал темными силами Внешнего Круга.

Макс пригласил к завтраку. Рекс сначала было отказался, но, заметив смущенное выражение на лице слуги, подающего его любимый омлет со словами «шеф будет очень огорчен», сел к столу и нехотя принялся за еду. Возившийся в это время с кофейником Макс позволил себе украдкой улыбнуться. Верный Макс имел особые указания герцога, а его сиятельство был человеком хитрым и предусмотрительным. Никто не знал это лучше, чем его личный приближенный.

Как только Рекс закончил жевать, Макс принес на серебряном подносе винный бокал, до краев наполненный бульонообразной жидкостью.

— Его сиятельство просил передать, сэр, — вкрадчиво начал он, — что нет лучшего средства от невралгии. Я был несказанно расстроен, узнав, что вам тоже иногда бывает плохо. Не откажите в любезности, попробуйте. Вкус, может показаться, не совсем обычный — напоминает гранадиллы, но вполне приятный.

Подозрительно скосив глаза, Рекс выпил оказавшееся и на самом деле вкусным поданное ему зелье. Обходительный Макс продолжал:

— Многие джентльмены, я слышал, предпочитают так называемые луговые устрицы, но мне кажется, сэр, что его сиятельство разбирается в таких делах лучше.

— Старая лиса, — усмехнулся Рекс, ставя бокал обратно на поднос, — ты понял, что вчерашняя пирушка оказалась немного не тем, на что я рассчитывал?