И каждый день за веком век

Посмотрев наверх, я увидела полные страха глаза князя, который держал меня за руку.

– А говорил, мы в полной безопасности, – криво усмехнулась я.

– Не переживай, сейчас я постараюсь сконцентрироваться и перенесу тебя телекинезом. На творцов он плохо действует, но попытаться стоит.

По ободранной руке Редклифа, которой он вцепился в выступ ледника, текла кровь, но главное было не это. Оседающий ледник не выдерживал нашего веса и медленно проседал как раз в том месте, где стоял князь. Скользкая поверхность не позволяла мне уцепиться за что-нибудь и избавить Фордайса от своего веса.

А он старался применить ко мне силу: мое тело трепыхалось, но ничего не выходило. Ледник все полз и полз вниз, где собрались саблезубы в ожидании добычи и разве что не подпрыгивали.

Неужели все закончится так нелепо? Умирать очень не хотелось. Но больше всего ужасала возможность утащить с собой любимого человека, чьи попытки спасти меня будут стоить ему жизни. Несправедливо, неправильно…

И я решилась.

Посмотрела в родные глаза, которые наполнились паникой, едва творец осознал, что я хочу сделать.

– Настя, не смей!

Вывернув запястье, я покатилась вниз по скользкому склону, ожидая, что клыки и когти вот-вот вопьются в мое тело и будут раздирать его на куски. Но этого не произошло. Пошел сильный снег, который закружился вокруг меня, образуя кокон. И через пару мгновений вниз летела уже огромная глыба, сшибающая мохнатые туши, словно шар кегли.

На снежный саркофаг сразу набросились хищники: я слышала, как они царапают снег, но тщетно. Бултыхаясь в небольшом пространстве внутри снежной капсулы, я слышала лишь удары и скулеж, пока все не стихло. Не зная, что делать, я попыталась разбить «сугроб». Но если в этом не преуспели крупные звери, то куда уж мне…

Время тянулось невыносимо долго, сводя меня с ума: я не знала, что с Редклифом, как он себя чувствует и жив ли вообще.

Наконец-то жуткое неведение закончилось, и в следующее мгновение я уже видела знакомую комнату Цитадели. Фордайс сидел на полу, лицо у него было мертвенно-бледное и какое-то перевернутое.

Бросив на меня взгляд, творец поднялся и стремительно шагнул ко мне. Впервые я испугалась его безумного взгляда, его застывшего лица.

– Как ты могла?! – Он схватил меня за плечи и встряхнул.

– Я сделала то, что посчитала нужным. Ты не должен умирать из-за меня.

– Не должен, значит? – деревянным голосом переспросил князь. – А когда ты тащила меня из Египта и едва не отдала Богу душу, это относилось к «должна»?

– Если бы я не отпустила тебя, ты бы свалился вместе со мной и умер. Я ни о чем не жалею и поступила бы так же снова.

– То есть решила все сама, не оставив мне выбора. И мои чувства тебя совсем не волнуют? Что бы я делал, если бы тебя разорвали на части?!

Мне стало очень обидно: Редклиф не сомневался, что я поступила эгоистично. Может, он был прав, но я не могла позволить ему лишиться жизни.

– Не прощу себе, если ты из-за меня умрешь, – выдохнула я.

Развернувшись к стоящему рядом стулу, князь со всей силы пнул его, и тот, отлетев к стене, разбился.

– Не позволю тебе жертвовать собой, никогда, – процедил князь, сдерживаясь из последних сил. – Я несу за тебя ответственность, а ты делаешь такие глупости, которые совсем не облегчают мне задачу. Как можно быть такой безрассудной?

И направился к двери.

– Куда ты?

– Не твое дело. У меня на сегодня планы. Да и видеть тебя пока не могу, а то пожалею о своих поступках.

Дверь за ним хлопнула, и я не смогла сдержать слез: так обидно стало от его слов.

Но я все равно, несмотря ни на что, поступила бы так же!

Глава 18 Ценою жизни

Редклиф Фордайс

Когда я вышел из комнаты, меня все еще трясло, леденящий душу страх все еще тисками сжимал мои внутренности. Руки сжимались в кулаки, и необходимо было успокоиться.

Заглянув в гараж, я сел в машину и, вжав педаль газа, понесся в город, прекрасно зная, где хотел бы сейчас оказаться. Пейзаж размытым пятном мелькал за окном, но я не боялся. С живучестью творцов сложно переживать о таких пустяках.

Мысленно я вернулся назад. Возможно, я трус и долго не хотел задумываться над тем, что происходит между мной и Настей. Я был счастлив, находясь рядом с ней каждый день, касаясь ее, разговаривая с ней.

Я бредил ею и сгорал в пламени своего личного ада день ото дня. Да, это был мой выбор, но я надеялся, что мое… неправильное к ней отношение пройдет, вожделение стихнет и все будет так, как я рассчитывал, как все рассчитывали.

Но время шло, и ничего не менялось, становилось только хуже: во мне росла одержимость. И постепенно я понял, что уже не смогу отпустить Настю и не позволю ей жить не со мной.

Однако сегодня был самый ужасный день в моей жизни. Когда во время задания она начала падать, я едва не сошел с ума, но бросился спасать ее, готовый сделать все что угодно, лишь бы она осталась цела.

Но Настя поступила по-своему. Увидев, что склон оседает под нашим весом, она отпустила мою руку. Я видел ее глаза в это мгновение: она прощалась со мной. Она осознанно поступила так, пытаясь меня спасти.