И хочется и колется

– Ах, да. Взаимовыгодная сделка. Но я ещё думаю: выслушать тебя или послать куда подальше.

– Лучше выслушай. Ничего не потеряешь. А приобрести – вполне можешь.

Лиля колеблется, а затем, махнув рукой, падает на офисный стул.

– Давай, валяй!

– Спасибо, что разрешила, – кусаю её в ответ и на миг замираю. Всё же вопрос очень деликатный и совершенно серьёзный. Здесь ха-ха не уместны.

Лиля смотрит на меня настороженно. Неприветливо даже. Враждебно – будет точнее.

– У меня умирает… дорогой мне человек.

Слово «бабушка» я не рискнул произнести. Подумал: прозвучит как-то дико, как самый пошлый развод в соцсетях.

– Сочувствую, – я смотрю на Лилькины губы. Вежливое слово – не более. Она и не собирается размякать. Но, собственно, я особо и не жду.

– Это тот самый инвестор, помнишь?

И тут её проняло. Вот оно. Ожила. Вздрогнула. Сломались идеальные черты.

– Ещё бы. Мне ли не помнить? Он был единственным, кому я нравилась. Неиспорченная и неискушённая. Правда, теперь обо мне вряд ли так можно сказать.

Это на что она намекает?! Так, спокойно. Со всем этим мы потом разберёмся. Сейчас главное – сделка.

– Не он, а она. Северина Евгения Степановна, Джина Северин, моя родная бабка по отцу.

О, да. Впечатлило. Теперь по-настоящему.

– Мне очень жаль, – искренне и тихо.

Я судорожно вздыхаю. Невероятное напряжение.

– Джина возвращается на родину. Хочет умереть дома. В кругу семьи. А вся её семья – это я и ты. Мама моя не в счёт. Джина её не очень-то жаловала.

– У тебя даже мама имеется, Крокодил?

Я вздрогнул. Только она умела произносить обидное по сути прозвище интимно, словно волосы на затылке ладонью приглаживала.

– Как и у всех крокодилов. Правда, моя больше кукушка, – неожиданно сам для себя приоткрываю дверцу, за которую я никого не пускаю.

– Я думала, ты сирота. На свадьбу никого не позвал. Оказывается, у тебя родственников полон вагон.

Я тактично умалчиваю, что свадьба как бы не совсем того. Да и бабушка недвусмысленно дала понять, что не хотела бы видеть на чудесных фото свою бывшую невестку.

– Давай не отклоняться от главного, – прошу я её.

– Ах, да. Бабушка едет. Спонсор, – начинает она медленно прокручивать всё, что я сказал. По её лицу я вижу, что до неё начинает доходить не только то, что у меня родные есть.

– Постой, постой-ка… Ты ей что, все пять лет морочил голову и рассказывал, как счастлив со мной в браке?

Моя Лиля никогда дурой не была. Умная. Сообразительная. Клад, а не жена. Иди сюда, моя девочка. Мы будем делать счастливой одну умирающую женщину.

Ответ она читает по моим глазам.

– О, нет, Север!

Север из её уст звучит ещё круче, чем Крокодил. Меня в дрожь кидает от её голоса и особых интонаций.

– О, да, Лилия, всё ещё Северина.

Она тоже вздрагивает. На миг в её глазах мелькает паника, тоска и что-то ещё – я не успеваю уловить.

– И что ты предлагаешь? – разглаживаются её черты. Серые озёра прячутся под ресницами. Красивая. Аж дух захватывает.

– Это очевидно: жить семьёй, – произношу я самые важные слова и в очередной раз любуюсь, как она застывает, задумывается, зависает. Я бы поискал, где у неё «резет» находится. Кажется, я знаю, не забыл ещё.

– Временно? – уточняет она.

– Как пойдёт, – осторожно отвечаю я. – Но условия этой сделки будут намного круче.

– Поделишь бабкино наследство со мной пополам? – наклоняет Лиля голову и рассматривает меня как букашку.

– Почему бы и нет? – приподнимаю брови. Пятьдесят на пятьдесят. Всё честно. По сути, вся компания – обвожу я рукой кабинет, – благодаря тебе.

– Ой, только без пафоса, Север, – повышает голос Лиля. – Всё вот это – благодаря бабушкиным деньгам.

– Но я бы не получил ничего без тебя, – ощущаю наслаждение, возражая ей. Пусть побесится. Ей полезно. Как раз аппетит нагуляет.

– Не уговаривай, а то расплачусь, поверю, потребую компенсации.

– Ну, кто тебе мешал её получить? Ты ж сбежала в одних трусах, будто кто за тобой гнался – большой и страшный. Спешила, кольцо забыла, вещи. Не замёрзла, пока тут скакала в одиночку?

– Я знаю отличные способы согреться, – не унимается моя жена, и я решаю поставить вопрос ребром. Радикально.

– Да или нет, Северина?

Господи, какой я идиот? А если она скажет «нет»?!..

– Мне нужно подумать. И заключить настоящий договор, где будут все буквы прописаны. Если я соглашусь, конечно.

Мне стоило большого труда не выдохнуть шумно воздух. Фу, блин. Пронесло. А то бы на ходу надо было придумывать план «Бэ», а у меня даже мыслей на него не осталось.

– Предлагаю пообедать и спокойно всё обсудить, – протягиваю руку. Лилька смотрит на мою ладонь заворожено. Можно подумать, я ей слиток золота под нос сунул.

– Я э-э-э… обедала.

– Я видел. Пошли уже, Лиль.

– Ладно, – легко поднимается она со стула, но помощь так и не принимает. – Только быстро. Мне ещё работать.

Да-да, конечно. Работать. И пока она идёт к дверям, выходит, я звоню Евангелине и сообщаю, что Белую Лилию нужно заменить на сегодня. Мы сейчас проводим важное собеседование. Какое? По поводу её новой должности. Какой? Дизайнера интерьера. Шутка? Ничуть.