И коей мерой меряете. Часть 1. Алька

– Бес ты, Борька. А музыка, где? Я тебе под вальс что ли твистану?

– Все будет! Делу время!

Пошептавшись с ребятами из училища он куда-то убежал. Народу в клуб подвалило уже прилично, кто-то танцевал парами, кто-то стоял просто, подперев стенку. Везде собирались в группки и болтали. Витька с Галкиным женихом тоже куда-то ушли, тихонько, по- английский, Аля так поняла, что принять грамм двести, там, на улице, за углом. И так ей вдруг захотелось стряхнуть с себя все что накопилось за эти месяцы, боль, страсть, пустоту и потери. И снова стать свободной, веселой, как когда-то. В Москве.

– Будь что будет! Провались оно все! Пропадом!

И бешеный вихрь твиста захватил ее полностью. Где этот черт Борис взял пластинку, где он научился так, не хуже Али наяривать, так и осталось для нее загадкой.

Они извивались с братом страстно и красиво. Ошалевшие ребята постепенно образовали круг вокруг них, и круг все теснее сжимался. И уже некоторые начали повторять движения, подскочили Галка и Вовка, Галкин жених. Получалось у них не очень, но веселье заразило и остальных, все дергались под ненашенскую музыку и хохотали. Витька вскочил на сцену и вихлялся оттуда, выбрасывая вперед длинные голенастые ноги.…

***

На следующий день, уже в десять утра, на дверях клуба висела карикатура. Лохматая рыжая конопатая деваха в стыдно перекошенном зеленом платье и усатый длинный худой парень в обтягивающих штанах и черных узких очках прыгают по сцене. Огромная подпись гласила: «Позор московской стиляге. Стыдно! Молодые сельчане перенимают дурной пример!»

А в сельсовете, в это время Аля ставила свою подпись под актом записи гражданских состояний. А потом, глядя как Виктор ставит свою, задумчиво крутила на пальце чуть великоватое кольцо…

***

Пьяненькие дед с Виктором сидели, обнявшись на лавке, держали стопки в неверных руках и самозабвенно пели – " Неее для меняяя… река весною разольёоотца. и сереердце девичье забъёоотца». В хате было натоплено до жути и распаренные, как после бани Аля с Галкой убирали со стола.

– Хватит жрать! У тебя щеки уж со спины видны, – смеялась Галка, отнимая у Али миску с круглыми, пузатыми солеными помидорами, – что ты в них вцепилась! Ты, кстати, того? Не того?

– Тссс. Не ори. Не знаю, Галь, похоже. Только молчи, не говори Витьке зря. А вдруг нет…

– Ты дура, что ли? Он уезжает ведь завтра, скажешь, останется. Ты с животом как на Коробок таскаться будешь? Сбесилась?

– Уезжает… Пусть Галь. Не мельтеши.

***

Утро, снежное, но промозглое сковало село льдом и холодом. Аля в дедовом полушубке, замотавшись огромной шерстяной клетчатой шалью с кистями стояла у калитки и смотрела вслед уходящему на станцию Виктору. В морозном мареве постепенно растворялась стройная фигура мужа…

Глава 18. Паводок

– Светииии!!! Еще сильнее свети, Солнышко! Ну же. Солнышко, давай!!! Ну! Поддай еще немного! Еще!!!

Алин класс в полном составе стоял, вытянувшись тонкой цепочкой вдоль берега Карая. Яркое солнце светило в глаза, ребята щурились, прикрывали глаза руками, но все равно смотрели туда, в центр ледяной толщи, где дышало, дыбилось огромное серое чудище. Аля, зараженная всеобщим ликованием, тоже залезла на здоровенный валун и прыгала, подбрасывала вверх платок и кричала звонко и радостно: «Сооооолнце!! Даваааай! Ну!!!

И тут что-то лопнуло в центре надувшегося льда. Огромная черная трещина пропорола реку, льдины встали торчком, и схлестнулись, боднув друг друга острыми крошащимися лбами.

– Ураааа! Веснаааа! Урааааа!

Все кричали, хватали друг друга за руки, прыгали и бесились. Аля скакала козой вокруг ребят, пока Матрена, смешливая, толстая мать тройняшек из Алиного класса, не взяла её за руку и не усадила на прогревшийся от солнца пень.

«Ангелина Ивановна!» – Матрена укоризненно качала головой, поправляя Але воротник на пальтишке – «Платок повяжите. И вообще!»

Она скосила глаза на небольшой, кругленький Алин живот, совсем чуть-чуть выпиравший из-под коротенького, тесного пальто.

– Скоро приедет ваш муж, вы должны беречь себя и малыша. А вы скачете так.

Аля фыркнула, развернулась на одной ножке и побежала за ребятами в школу.

Уже прошло больше трех месяцев с отъезда мужа. Аля, в основном ночевала в деревне, ей дали небольшую комнатку при школе, уютную, теплую. Аля там навела свой, совсем девчачий порядок, навырезала разных салфеточек из бумаги, да еще всякого-разного добра понатаскали родители. До самого вечера у нее толпилась детвора, вместе делали уроки, решая упрямо не решающиеся задачи, рисовали красками на больших, склеенных по четыре, листах, лепили глиняные фигурки, благо дед Михай, сторож таскал им чистую серую глину с только ему известного места. Звонкие голоса не смокали до ночи, да и ночью Аля просыпалась от кажущегося детского смеха и улыбалась в темноте.