И коей мерой меряете. Часть 2. Ангелина

– Фу, замордует ведь, ей волю только дай! Гель воды налей, а. Будь ласка. Там поближе к тебе ведро, – она взяла кружку и жадно пила, проливая воду. Вода стекала в ложбинку красивой груди и кожа на точёной, смуглой шее слегка лоснилась.

– Красивая ты, Нин. На редкость красивая. А что – замуж – не хочешь?

– А, Гель… Что она, красота-то? Куда её? Я с утра до вечера бегаю, как савраска в шляпе.

Р

Она помолчала, темные, влажные глаза погрустнели,

– А замуж? Хочу. Он только не хочет знать про мою хотелку. А за другого – я не хочу. А так, чо… только свистни.

– Вот не поверю…, – Геля не договорила, потому что Нина вдруг вскочила и, развернувшись к окну, снова начала катать тесто, скалка быстро мелькала в ее руках, чуть отсвечивая белым, надраенным деревом. Потом повернулась, шмыгнула покрасневшим носом.

– Сейчас с пирогами закончим, и бежим отсель. Мамка с котлетами точно навяжется, это тоже – тот еще геморрой. Ничего, там две коровы на дворе скучают, вот пусть жопы разомнут. А то… двор они метут… Два часа уж, – она шуранула с грохотом противень в печку, – Что, отец? Молчит?

– Молчит… Ирку только признал, вчера кошку ей принес соседскую, котенка. Играли.

– Ничо. Все образуется.

Нина шмякнула новый шмат теста об стол и звонко захлопала по нему ладошками.

***

– Ир, где папа?

Еле разогнув немую от многочасового стояния у стола спину, Геля выползла во двор. Чисто выметенный, по периметру обсаженный красивыми, кудрявыми кустиками, и здоровенными, как подсолнухи бархотками, двор выглядел очень нарядно, особенно в сравнении с темным мрачным домом.

Ирка терзала маленького пятнистого котенка, пытаясь надень на него куклин фартук.

– Папа чистить поросю пошел, – пропела она, но тут кот вывернулся, и сверкая белыми пятками, победно задрав хвост-морковку, улепетнул за угол сарая.

– Кого чистить?

Геля ошалело посмотрела вслед дочери, которая вприпрыжку неслась за сбежавшим котенком, гикая и размахивая фартуком.

– Сумасшедший дом. Какую ещё поросю?

Она растерянно обогнула сарай, и нос к носу столкнулась с Витькой и отцом. Грязные донекуда и злые, как черти они быстро шли к дому, и крыли так, что даже у Гели, привыкшей к мату, зазвенело в ушах.

– … этого борова… его в коромысло! Витьк, пи… быстро к соседям, помощь зови. Кликни Коляна. Да и Мишку волоки. Бегом!

Лицо у Вовкиного отца таким красным, казалось, что его вот-вот хватит удар.

– Случилось что? – сердце у Гели ёкнуло и покатилось вниз, а в животе стало холодно и пусто.

– Иди в дом, что раскорячилась? Володьку там, в сарае боров зажал. Не лезь – в дом иди, сказал. Сейчас соседи прибегут, там Колян, сам как боров, он вытащит. И девку поймай, боров сбесился может, мало ли чего. Давай, пошла!

Он развернулся и пошел обратно, но Геля, практически не соображая, что делает рванула вперед, и, обогнав старика, вылетела прямо к дверям сарая. Оттуда, шатаясь, белый как смерть, вышел Володя, грязный, в рваном ватнике, из которого торчали клочья ржавой от нечистот ваты. Он двигался, как в замедленном кино, и, вздохнув с облегчением, Геля прижалась спиной к хлипкой стене сараюшки.

И тут выскочил боров. Ослепленный ярким дневным светом, он крутил башкой, оглядываясь, огромное туловище лоснилось, кожа подрагивала от возбуждения. Геля, ошалев от страха, прижалась к доскам и шарила зачем-то вокруг себя. Боров двинулся к Володе, тот стоял спиной и медленно приходил в себя. И, нашупав гладкую деревянную ручку, вдруг чётко и ясно поняв, что надо делать, Геля рванулась наперерез и с силой воткнула вилы в толстую, противную кожу, куда-то между ухом и мощной, грязной шеей. Боров завизжал тонко и пронзительно, кто-то резко толкнул Гелю в спину и отлетев, метров на пять, она попала точно в раскрытые объятья свекра.

***

– Девочка, приезжай, не забывай стариков. Эти фуфели разбегутся по мужьям, так только и надёжа на тебя, и вот Витек женится, сноху приведет.

Свекор тихонько поглаживал Гелину руку, и всматривался в ее лицо, неуверенно и ласково. Свекровь стояла сзади, и вытирала краем платка глаза.

– Ирочку, Ирочку хоть разок на лето к нам. Что уж вы, все туда, всё туда, – она быстро перекрестила их, потом обняла Вовку крепко, приникла, и казалось, что это он, большой и добрый папа маленькой, потерявшейся девчонки, которая плачет и не xочет его отпускать.

Нина с Валей стояли поодаль, видно было, что им тоже грустно. Витька держал здоровенную корзину с банками.

– Мам! – Геля погладила свекровь, как маленькую, по головке, – Ну куда банок столько? Мы же в деревню опять, там своих…

– Ничо, ничо, Все поедите. Тебе надо кушать сейчас. Ой, – она вдруг заголосила тоненьким голосом, совсем как в старых фильмах, запричитала, – Ой, сыночка, деточка, да не уезжай же…

Поезд тихонько стучал, усыпляя. Геля не спала, думала. И казалось – всё было не с ней…

***

…Да ты же, Алюсенька, не журысь. Пройдэ…