И королевство в придачу

Говорят, человек трижды бывает глуп. Когда, сидя у костра, прикуривает от спички. Гребя в лодке — поплевывает на ладони. А посреди степи, чтобы развернуться, зад телеги заносит… Мы с Мэтью изобрели еще один вариант. Кому доводилось видеть, как взрывается цистерна или, хотя бы, бочка с горючей жидкостью — поймет, о чем я.

Шандарахнуло так, что меня как кутенка кувырком протащило по полу. Никогда бы не подумал, что в просторной пещере столько твердых выступов и углов.

К счастью, похоже, студенческий «Колпак» предоставлял защиту не только в мире тонких материй, но и от осязаемых преград тоже. Хоть и не полностью, но все же существенно смягчил соприкосновения тела с полом и стенами. А так же — от обдавшей нас волны огня уберег. Опять таки, частично. Так что я успел получить общее представление, о том что чувствует жарящийся в гриле каплун, но кратковременно и без фатальных последствий. Даже одежда не вся сгорела…

Дальнейшее помню смутно. Бежали, лезли, ползли… Опять бежали. Очухались и остановились только снаружи рудника. Да и то не по собственной воле.

Вполне вероятно, мы с Мэтью могли бы еще пару-тройку верст пробежать, если бы нас не схватили те самые горняки, ради которых мы и полезли в шахту.

— А-а! — вопило сразу несколько глоток. — Попались!

— Гляньте, ваше сиятельство! Вот они! А вы не верили! — выкрикивали другие работяги, одновременно продолжая заламывать нам руки.

Все еще пребывая в слегка контуженом состоянии, я понял только одно: шахтеры действуют не сами по себе, а стараются для некоего «сиятельства». То есть, дворянина в титуле не ниже графского.

Поискал взглядом…

Нашел. Чуть в сторонке, верхом на великолепном гнедом мерине. Яркие, пышные одежды. Судя по блеску — парча или шелк. Много серебряных и золотых нитей. А на голове — тонкий золотой обруч. В отличие от покойного барона — не в доспехе. Да ему и без надобности. Если барон удерживал власть собственным мечом, то у сиятельства для этого имелась весьма внушительная дружина. Только рядом с ним было больше десятка тяжелых конников. Закованных в броню аж по глаза… В том смысле, что только глаза и посверкивали из шлемов.

— Кто такие? Что здесь делаете?

Понятное дело, сам сиятельный до разговора с подозрительными оборванцами не снизошел. Спрашивал один из его людей.

Ну, точь-в-точь, как бугры и шишки из моего мира. Самим западло с чернью общаться, вот и держат для этого замов по разговорам. Хотя, зная уровень развития тех, кто всплыл на самый верх, скорее всего просто боятся сами открывать рот. Ведь, пока молчишь, и за умного сойдешь. Тогда как слово не воробей. Брякнешь — потом не сотрешь и, даже, очередью из «калаша» не вырубишь… не то, что топором. И никакие пиарщики не отмоют добела.

— Сам-то кем будешь?

Раньше, чем я успел решить, как лучше себя держать в данной ситуации, более молодой и, соответственно, менее сдержанный, Мэтью ответил. За что тут же и огреб увесистый подзатыльник.

— Как с их сиятельством разговариваешь, быдло?

— Еще раз тронешь меня, пожалеешь! — прошипел юный маг.

— Оно еще и угрожать вздумало! — в ту же секунду последовал второй подзатыльник. Еще более хлесткий. — Вошь тараканья! Вякни хоть слово — все зубы повыбиваю!

Вообще-то, глядя на нас — всклокоченные волосы, обгоревшая одежда, лица в грязи и копоти — любой решил бы, что имеет дело с босяками. Но за нечаянно, бьют отчаянно. Нечего руки распускать.

Не знаю, что сумел наколдовать Мэтью, но бивший его горняк завопил благим матом, хватаясь за живот. Издал булькающий звук и опрометью бросился к ближайшим кустам. Откуда, мгновением позже, послышалось продолжительное пыхтение, кряхтение и жалобное причитание.

— Вы бы, господа, поосторожнее… с незнакомыми людьми… — я решил, что пора уже и мне рот раскрыть. — Нельзя так нахрапом. Если доподлинно не знаешь, с кем судьба свела.

— О! — жестом остановил слуг дворянин. — Судя по разговору, вы, милостивый сударь, из благородных?

— Судя по манерам, вы тоже… Не соизволите ли представиться?

— Смешно… — хмыкнул граф. — После взрыва, почти уничтожившего рудник, из-под земли выбираются два нищеброды и требуют к себе почтения! Не слишком ли, любезный?

— Конюха своего, любезным зови… — я уже начинал злиться. — А как и в каком виде мне ходить по собственной земле, я уж как-нибудь решу без чужих советов.

— Вот как? Говорите «ваши земли»? — насмешливо прищурился дворянин. — Так я имею дело с бароном Ренделем? Прошу прощения, дорогой сосед. Не признал… Как-то вы чересчур похудели, за те несколько недель, что мы не виделись. Не приключилась ли какая хворь с вами?

Сосед, значит? Ну, ну…

— Полноте паясничать, граф. Если вы не случайно проезжали мимо, то не можете не знать о том, что барон убит в поединке. Как именно, когда и кем… Соответственно, прекрасно понимаете — кто стоит перед вами.