И.Кошкин За ценой не постоим

Он не видел, откуда появился второй танк. Первый снаряд ударил в левый борт, дизель захлебнулся и замолчал, превратив стремительную «тридцатьчетверку» в двадцать шесть тонн неподвижного металла. Старший лейтенант лихорадочно вертел механизм горизонтальной наводки, когда вторая болванка ударила под погон, заклинив башню. Из-за броневой перегородки, отделявшей моторное отделение, просачивался черный дым – танк горел. Это был конец, Воробьев, скрипя зубами, приказал покинуть машину. Радист доложил, что водитель ранен, и старший лейтенант приказал наводчику помочь вытащить товарища через нижний люк. Подождав, пока тот спустится вниз, комбат вынул из гнезда спаренный пулемет и, напрягая все силы, откинул тяжелую крышку башенного люка. Они были совсем рядом – фигуры в серых шинелях. Воробьев положил ДТ на край башни и ударил по немцам, заставляя их залечь, давая время своим людям выбраться из разгорающейся «тридцатьчетверки». Он расстрелял полдиска, прежде чем был убит пулеметной очередью откуда-то сбоку, и не видел, как танки его группы расправились с немцем, подбившим его машину.

Оставшись без командира, «тридцатьчетверки» отступили на окраину поселка, где застряла отставшая от танков пехота. Вскоре Катуков дал приказ отходить, и машины поползли обратно, вынося на броне одиннадцать раненых. Атака стоила батальону НКВД и бригаде семи человек убитыми, еще восемнадцать пропали без вести. Вклинение немцев ликвидировать не удалось, и к вечеру 1077-й стрелковый полк панфиловской дивизии, сосед Катукова, оказался в окружении.

* * *

Взвод старшего лейтенанта Петрова с утра встал в засаду на опушке рощи западнее деревни Горюны. Еще в Кубинке бригада перешла на зимний камуфляж – экипажи мешали толченый мел с клеем и перекрашивали танки в белый цвет. В этой работе, как, впрочем, и во всякой другой, проявлялся характер командиров. Одним оказалось довольно грубых мазков по броне, так, что БО4[16] предательски выступал из-под неряшливых разводов, и уже нельзя было угадать: какого же цвета должна быть машина. Другие старательно покрывали броню краской в несколько слоев – и танки сияли, словно куски рафинада. В роте Бурды была своя схема: кто-то подметил, что ярко-белый танк будет светить сквозь деревья даже в самом заснеженном лесу. После короткого обсуждения командиры решили несколько разнообразить камуфляж и при покраске оставляли косые полосы родного защитного цвета, по которым потом аккуратно рисовали белую сетку. Очертания танка «ломались», и обнаружить его вроде бы теперь было тяжелее. По крайней мере для того, чтобы заметить «тридцатьчетверку», что встала в сотне метров справа от его танка, Петрову пришлось как следует всмотреться в сплетение заснеженных ветвей – сетчатая полоса делила машину пополам, и глаз не сразу схватывал силуэт.