И кто добыча? (СИ)

Несколько минут в комнате царило гробовое молчание. Мужчины пристально смотрели друг на друга. Он хотел этого брюнета, хотел как никого ранее. Наконец, выдохнув, Трэин резко поднялся со своего места и оказавшись рядом с Адрианом, впился в его губы поцелуем, проводя языком по губам и проникая внутрь его рта. Требовательно прижавшись всем телом к вампиру, он провел рукой от низа его живота к груди, и, пробегая кончиками пальцев по шее, зарылся ими в темные локоны, чуть сжимая их на затылке. Другая рука обхватила за талию, перемещаясь к бедру, крепче прижимая к себе и ясно давая понять о том, что Иной возбужден до предела. Кровь кипела в венах, а с каждым вздохом он старался поймать как можно больше воздуха, с каждым новым поцелуем опаляя кожу на шее, плечах и ключицах перворожденного.

В ясном уме и трезвой памяти он бы никогда не позволил себе такого. Но сейчас, чувствуя под руками объект его желания, сознание даже не пыталось барахтаться, целиком отдаваясь во власть тела.

Чувствовать чужие губы на своих губах…желанные…мягкие…непередаваемо… Адриан ответил на поцелуй сразу же, обнимая Трэина за талию. Руки блуждают по телу, стараясь найти чувствительные точки, стараясь подарить как можно больше наслаждения. Оторвавшись от губ охотника, Адриан стягивает с себя рубашку, которая ненужной тканью полетела на пол. Перворожденный утягивает мужчину обратно на диван, проводя руками по его бедрам и целуя в плечо, вдыхая запах кожи, смешанный с каким-то запахом восточных трав.

А Иной безропотно последовал за ним. Лишь бы ласки не прекращались, лишь бы не прерывались страстные поцелуи, которые сейчас были необходимее всего. Тело признавало перворожденного своим хозяином, отзываясь на его ласки горячими волнами возбуждения и удовольствия, которые яркими всполохами играли в сознании охотника. Дыхание становилось неровным, а каждый вздох сопровождался несдерживаемым стоном наслаждения, стоило только Адриану коснуться особенно чувствительного участка кожи.

Поднимаясь поцелуями по шее, Адриан находит царапину, оставленную Михаэлем, проводит по ней языком, чувствуя слегка горьковатый привкус. Руки вампира оглаживают живот, затем одна спускается ниже, касаясь возбужденного члена, проводя по головке, собирая выступившую смазку и размазывая ее по всей поверхности. Губы вампира одновременно с движениями руки обхватывают сосок и слегка прикусывают, отчего из груди охотника вырывается новый стон. Трэин еще никогда не стонал так бесстыдно, не выгибался под чужими руками так сильно, не чувствовал такого наслаждения.

Какой-то чужой запах все сильнее раздражал обоняние вампира и казался смутно знакомым, но это был не запах Михаэля. Что-то, не свойственное беловолосому, то, чего раньше не было… Адриан не хотел ни о чем думать, он хотел ласкать этого человека, отдавая ему все, что может дать. Однако, мозг уже отреагировал на раздражитель. И где-то на задворках сознания стал соотносить его с ранее встреченными. Но это не мешало брюнету решить, что можно идти дальше. Недовольный стон вырывается у охотника, когда Адриан перемещает руки на бедра Трэина, раздвигая ноги охотника. Вампир окидывает взглядом раскрытого для него мужчину, затем подносит руку ко рту сероглазого и прикладывая к его губам три пальца.

— Оближи. — если бы не пальцы, которые требовательно надавливали на нижнюю губу, Трэин и не понял бы, что от него хотят. Но мужчина послушно открыл рот, затуманенным взглядом наблюдая за реакцией вампира и беря в рот каждый палец, проводя языком по фалангам, заставляя Адриана просто терять голову. Видя реакцию перворожденного, он принялся посасывать их, при этом ласково проводя языком от основания до самого кончика. Сил терпеть больше не было. Когда вампир вынул пальцы, из груди Иного вырвался тихий протестующий стон, который тут же будет заглушен новым — смесью боли и удивления.

Смоченные слюной пальцы проходятся по ложбинке между ягодиц, находя вход в столь желанное тело. Брюнет наклоняется ближе, смотря в глаза Трэина, пытаясь найти там малейшее несогласие со своими действиями, хотя прекрасно понимает, что навряд ли сможет остановиться — он слишком хотел этого. Адриан целует мужчину и вводит в него первый палец, преодолевая легкое сопротивление мышц, почти сразу же находя простату. Сероглазый выгибается, широко распахивая глаза, и громко стонет от новых ощущений, стоило только брюнету нащупать чувствительный бугорок. С губ самого вампира срывается тихий стон, так как собственное возбуждение требовало внимания, натягивая ткань его брюк.

«Цветок суккуба», — Адриан замер, когда в сознании всплыло название этого сильнейшего афродизиака. Вот что за запах он чувствует, вот почему Трэин позволяет ему прикасаться к себе и сам вжимается в Адриана так, словно хотел стать с ним одним целым.

Простых прикосновений ему было мало, а вампир медлил, чем вызывал волну недовольства. Тело горело, требовало, чтобы ему дали разрядки, охотник нетерпеливо двигал бедрами и практически скулил, моля о продолжении.