И кто добыча? (СИ)

— Нет. — рухнув на простыни, он свернулся клубком. В паху начинало ныть, разливаясь внизу живота жаром. Его возбуждали эти воспоминания, это и пугало. Стыдливо краснея, он накрыл ладонью пах, чуть сжимая его, и чувствуя, как по телу пробегают заряды удовольствия.

Он сам взбирается на брюнета, касаясь рукой его плоти…

Рука скользит вниз, обхватывая уже твердый член у основания и чуть сжимая, чтобы затем двинуть ладонью по стволу.

Мужчина жмурится, крепче сжимая губы, лишь бы не вырвался стон. Нет, это не может доставлять ему удовольствие…

Стоны Адриана, его движения бедрами…

Тело охотника содрогнулось от наслаждения, резко пронзившего его. Не сдержавшись, Иной выгнулся и тихо застонал, а после почувствовал влагу в своей руке.

«Боги, да за что мне все это?» — мысленно спросил он, глубоко дыша и сгорая от стыда. Поднявшись, сероглазый на негнущихся ногах зашел в купальню. Должна быть хоть какая-то вода, ему нужно было охладиться.

На следующую ночь в поместье витал едва уловимый дух радости. Гости наконец-то покидали их. Стоя со всеми внизу, Иной мечтал том, чтобы они наконец-то ушли. После произошедшего, рядом с Адрианом он чувствовал себя крайне неловко, а потому, мысль покинуть этот дом казалась особенно заманчивой. Кстати, он так и не видел Михаэля. Кажется, он ушел раньше всех.

«Скатертью дорога», — мстительно думал охотник, уже не уверенный в том, что при их встрече блондин выжил бы. Пожалуй, единственные, с кем он тепло попрощался, были Мадлен и Октас. Причем, когда он прощался с вампиршей, она сунула ему в руку небольшой бумажный треугольник, шепнув, чтобы он открыл его позже.

Но вот, гости разъехались, а Трэин направлялся к кабинету Адриана, с намерением потребовать снятия метки. Практически у самой двери он вспомнил о послании женщины. Выудив его из кармана, Иной развернул бумагу.

«Я наблюдала за вами. И знаешь, я придумала желание. Берегите друг друга».

Качнув головой, Трэин убрал бумагу в карман.

«Простите, миледи, но это желание я не смогу выполнить…» — сделав глубокий вдох, он коротко постучал и открыл дверь.

— Адриан. — зайдя в кабинет, он закрыл за собой дверь. — Они уехали. Мне тоже пора возвращаться. — больше ничего не было произнесено. Вампир сам знал о том, что это значит.

Перворожденный медленно открывает глаза и внимательно смотрит на вошедшего. Эти сутки прошли как в тумане, вот и сейчас он сидел в своем кабинете, погруженный в мрачные думы.

«Мне тоже пора возвращаться…» — эхом повторяется в голове, а сам вампир просто кивает Трэину на место напротив, приглашая сесть.

— Снимай рубашку. — сухо произносит он. Порой, брюнет сам не замечал, что, стараясь скрыть эмоции, он становится излишне черствым. Сейчас так много хотелось сказать, но в то же время Адриан понимал, что лучше не стоит. Поэтому по большей части он молчал.

На протяжении всего времени в комнате царила тишина. Возможно, так было и лучше. Лишние слова могли только все испортить.

Повернувшись к вампиру спиной, Трэин пытался расслабиться. Ведь он ждал именно этого: сейчас метка будет снята, и он будет свободен. Ведь так?.. Вот только мысленные уговоры самого себя действовали не очень-то хорошо. Чувствуя Адриана, ему казалось, что они находятся слишком близко, непозволительно близко. Очень некстати всплыли не самые праведные мысли о том, какое развитие событий здесь могло быть, если бы Иной пришел сюда для другой цели, отчего беловолосый крепко зажмурился, стараясь отогнать странные видения.

Охотник выполнил его указание, и Адриан так же жестами попросил его встать и повернуться к нему спиной. Рассматривая свою метку, Адриан не мог не заметить то, что она стала будто бы ярче, четче, и роза в середине казалась живой. Качнув головой, вампир прикрыл глаза и сосредоточился, стараясь нащупать нити, которые соединяли их.

Открыв глаза, он видит их. Они словно красные ленты тянутся от вампира к охотнику, соединяя. Пульсируют, словно живые, и понимают, что случится что-то неизбежное. Адриан аккуратно берет пальцами правой руки одну из нитей. Она жалостливо вибрирует в его руке, будто умоляя не совершать этой ошибки, а от этого еще сложнее сделать то, что должен. На левой руке появляются когти, и ими он разрезает ленту, ощущая легкий укол боли, что раздался где-то в районе сердца.

Внезапно в глазах потемнело, отчего охотник чуть было не потерял равновесие.

«Что это?» — кожей спины он чувствовал легкие колыхания воздуха, а значит, Адриан делал что-то руками. Но почему больно где-то в груди? Почему на него накатывает волна ужаса, когда следующая связующая нить рвется? А клеймо будто поощряюще грело ногу, вновь напоминая о себе, и у Трэина появилось отчетливое желание избавиться от него, содрать кожу или мясо до кости, лишь бы его больше не было. Ужаснувшись этой мысли, мужчина не заметил, когда брюнет закончил с нитями. В теле появилась слабость, как если бы из него разом вытянули все силы, но это было лишь начало.