И лицо твоё в пламени вижу...(СИ)

-Да,- подтвердила девочка - Это как будто я понимаю, что они хотят. Или что пытаются сказать. Не словами...

-И больше никакого зла?- перебил ее Глава Ордена, продолжив спектакль лишь для окружающих. Сам он прекрасно понимал, что силы нет у ребенка, не доросла ещё, да инициации не прошла.

-Нет, клянусь вам. Клянусь!- с отчаянием в голосе почти выкрикнула маленькая ведьма.

-Что же...У нее есть семья? Где вы её нашли?- обратился он к мужчинам.

-Нет, дан Рейвен, она - сирота. В приюте жила королевском, там и приметили дар её. А как увидели, что она смогла узнать у вороны, куда та унесла браслет одной из наставниц, так и отправили за нами.- ответил Охотник, высокий темноволосый мужчина, Грац. Среди других он нравился Рейвену немногим больше остальных. Одно то, что ребенка не тронул и пальцем, не обидел, уже говорило о том, что Грац больше других готов к переменам.

-Что же, Грац, определим девицу...На конюшню. На первое время пускай помогает там.- с ухмылкой отметил, как вытянулось лицо брата Гавриила при этих словах, и добил его окончательно - А ещё нужно одежду для нее справиться, пускай приедет швея, да учителей нанять. И, Грац, за её безопасность отвечаешь головой.

Грац кивнул, кажется, даже не сильно -то и удивившись. А вот Гавриил хотел возразить, но едва глянул в разгорающиеся красным глаза Рейвена, то счёл необходимым отступить к двери, скрывшись за ней со скоростью молнии.

Ну а вскоре и случилось то, что Рейвен желал проверить. Грета, первая подопечная Ордену ведьма, освоилась, стала действительно помогать на конюшне - лошади стали спокойнее, одному жеребенку Грета и вовсе спасла жизнь, верно определив, отчего тот не может принимать молоко матери. Пересказала симптомы конюшему, а тот и смекнул, чем бы это могло быть. Так вместе и лечили его, Грета подскажет, а Доврич, конюший, лечит.

И вот в один день в Орден прибыл новый брат. Мальчик с отметиной Охотника. Когда Грета увидела его, пробегая мимо с ворохом тряпок в руках для кобылы, что собиралась вот-вот ожеребиться, она так и замерла. Замер и новоприбывший, Архим, что вот уже две недели находился в качестве послушника в Ордене. Так и поедали они глазами друг друга, точно молча вели беседу, чужим ушам неподвластную. А после подружились, точно родные.

Глядя на эту чистую невинную детскую дружбу даже самый чёрствый Охотник не мог не поверить в то, что говорилось в книгах, найденных Рейвеном. У каждого Охотника веда своя есть. Ведьма, то бишь. И призван он ее защитить, а не охотиться. От зла. В том числе и от себя самой.

А дальше стали Охотники ведьм приводить в Орден, да обучать по тем самым книгам, да и вместе с ними обучаться. Жить, миру новому. И ведьмы не противились, понимая, что там, среди людей, ныне опаснее им, нежели здесь, в Ордене. Бывало иные всплакнут о семье или о детках, но упрямо сжимают руки, запрещая себе плакать. Ибо знают - вернутся, так и детей под удар поставят. Не Охотники - сами люди накажут за ведьмовство и ведьму, и семью её.

Смело и люди потянулись в Орден, за помощью ведьм. Раньше, оно ведь, также ходили, да скрываться приходилось, а ещё боялись. До дрожи боялись ведьм, а теперь народ видел, что под защитой Ордена, стало быть, они, просители, находятся. Разве какая ведьма зло рискнет причинить им прямо в стенах Ордена?

Потянулась в Орден и знать, своим примером ещё больше уверив народ в том, что время гонения ведьм подходит к концу. Непримиримые ко всему простонародному и грубому, стали знатные дайны и даны ведьм ведами называть, а следом и народ подхватил.

43

Танита уже несколько седмиц жила в Озерном крае. Новообретенные сестры наперебой (кроме Мары, той, что в первый день отказалась идти со всеми к озеру) старались помочь ей освоиться. Объясняли о силе, об умениях своих рассказывали. Но и о горестях тоже. Танита, оглушенная услышанным, несколько дней пыталась свыкнуться с поистине ужасающими подробностями их пленения.

Так Агнешку продал Ордену собственный муж. За мешок со звонкими монетами поехал он в город да и рассказал местному осведомителю, что де жена его ворожбой занимается. Сам он видел, как душу вдохнула обратно в умирающего соседского мальчишку, а ещё заговорила от пьянства мужа лавочницы так, что несчастного тошнило, стоило лишь слово сказать про выпивку -то. К слову, муж лавочницы и был приятелем Агнешкиного ненаглядного по неумеренным возлияниям. А за несколько дней перед тем, как в город поехать, сильно они оба с женами поругались - те снова заставляли благоверных бросить пить. Лавочница на крайние меры пошла, а Агнешка своего жалела, считала, что сам одумается. А оно вон как вышло...