i loved rome more (ЛП)

— Честь — это наименьшая из моих проблем.

— Ты хотела что-то мне сказать?

Она сидит и пытается сказать это. Реван не знает, почему с ним тяжелее, чем с остальными, но это так.

— Я…

— Реван?

Она смотрит на него. Он не улыбается, но и не злится.

— Мелкая твилечка не умеет держать рот на замке, — объясняет он.

Она смотрит на него, но в нём ничего не изменилось. Она сжимает в кулаки лежащие на бёдрах руки.

— Как ты к этому относишься?

Это глупый вопрос. Как он относится к тому, что она остаётся собой, возвращает своё имя. Но она хочет — искренне хочет — узнать это от него.

Он вздыхает, и от его движения она напрягается.

Но он ничего не делает, только опускается на корточки, чтобы их лица были на одном уровне. Он смотрит ей в глаза, говорит просто и искренне.

— Ты победила мандалорские кланы в войне, Реван. Ты — единственная в галактике, кто смог превзойти нас. Мы больше никогда не встречали таких, как ты.

Одна его рука — более крупная и более мозолистая, испачканная маслом от свупа — ложится на её руку. Он ждёт, пока она не расслабится, пока она не разожмёт кулак, и только потом продолжает говорить.

— Как ты вообще можешь спрашивать, пойду ли я за тобой?

Потрясённая Реван натянуто улыбается.

— Я не спрашивала, пойдёшь ли ты за мной.

Кандерус поднимает её руку и прижимает её ладонь к своей груди. Она чувствует его сердцебиение — ровное, непоколебимое.

— Я твой до конца, Реван. Каким бы ни был этот конец.

***

Она держит датапад, перечитывает содержимое в третий или четвёртый раз. Она опять у верстака, хотя на этот раз у неё нет гидроключа в волосах.

— Чем собираешься заняться?

Алек лежит в кровати, один, как это часто теперь бывает. Его руки сложены над головой, и на неё он не смотрит.

— Уйду.

— Этим ты объявишь войну Совету.

— Мы объявили войну Совету, как только покинули Дантуин.

— Митра планирует вернуться и предстать перед судом. — Алек произносит это осторожно, словно примериваясь попасть точно в цель.

Она закрывает глаза.

— Она может уйти, если хочет.

— Если она уйдёт, другие пойдут за ней.

— Нет, — говорит Реван, чувствуя усталость каждой клеточкой тела.

Алек пытается говорить как можно более ровно и отстранённо, но она слышит гнев и злость в его словах.

— Ты должна послать за ней этого дроида.

Сейчас уже мало что может её задеть. Но от этих слов она вздрагивает.

— Что?

— НК был сделан не просто так, — намекает он. Переворачивается на бок, отворачиваясь от неё. — Война окончена. Доведи дело до конца.

Реван смотрит на него. На корабле начинается дневной цикл. Впервые за все годы совместной жизни она слышит такое. Впервые он говорит с ней, как с монстром.

Она уходит из их каюты. Они оба не знают, что после этой ночи они больше никогда не будут жить в одной комнате.

***

Она входит в кабину и первым делом ставит кружку с кафом на его подлокотник. Затем, не говоря ни слова, она падает в кресло второго пилота. Она сидит, пьёт каф, он не говорит ни слова.

— Что собираешься теперь делать?

Карт не смотрит на неё.

— Нет особого выбора, верно? Нам нужно найти Звёздную Кузницу, и ты, наверное, единственная, кто может это сделать.

— Наверное, — соглашается она.

— Остальные знают?

— Да.

— И ты всё ещё на корабле.

— Да.

Он впервые смотрит на неё.

— Я всё потерял на Телосе. Жену, сына. От рук ваших людей. Ваших.

— Я знаю. — Она делает глоток. Её каф почти закончился, его же — ещё не тронут. — Малак отдал этот приказ, — мягко говорит она.

— Я знаю… — Карт качает головой. — Да, я… — От вздыхает. — Я знаю…

— Я остановлю его.

— Хотелось бы в это верить. Правда хотелось бы.

— Я понимаю.

Он смотрит в иллюминатор, прикрыв рот рукой. Реван наблюдает за ним. Оценивает. Ожидает.

— Я не знаю, как ты живёшь с самой собой. — В его словах нет злости. Только жалость.

Реван подтягивает колени к груди, упирается в них щекой.

— Я не живу.

Карт выглядит так, как будто хочет что-то сказать, но не может найти слов. Потом он просто откидывается на спинку кресла.

Берёт кружку, которую она ему принесла. Пьёт.

Реван закрывает глаза, и они некоторое время просто сидят так.

***

Прошёл почти месяц с тех пор, как они говорили в последний раз. Он покинул корабль, отправился на планету, и Реван думала, что он ушёл навсегда. И поэтому, когда он появляется на флагмане, то место, где она держала его в сердце и мыслях, крепко заперто.

Она прекращает работать, как только чувствует его присутствие. Реван снова за столом, по нему разбросаны астронавигационные карты. Они помечены её неровным нечистым почерком. Она в маске, хотя с ней никого нет.

— Говорят, ты уезжаешь. — У Алека хриплый голос. Он тоже не спал.

Реван не отрывается от карт, от историй, которые они могут поведать только ей.

— Да.

— Надолго?

Её ответ — молчание.

— Посмотри на меня, — умоляет он.

Реван откладывает стилус. Поворачивается.

Алек стоит перед ней, похожий на сломанную вещь. Он берёт её пальцами за подбородок, расстёгивает застёжку на её маске. Она позволяет ему, берёт маску и так аккуратно кладёт на стол, как будто она может разбиться.