И меркнет свет

– Ты в это веришь, – сказал Антон.

– Я выбираю в это верить, да, – ответил Джуд. – Есть еще кое-что.

На лице Джуда появилась тихая, светящаяся улыбка, которая затронула сердце Антона.

– Что такое?

– Помнишь, что бог уничтожил все Реликвии и Дары?

– Кажется, да, – сухо ответил Антон, сощурившись.

– Кое-что произошло, когда богиня… переродилась, – сказал Джуд. – Не знаю, как это объяснить, но я почувствовал…

– К тебе вернулся Дар? – спросил Антон.

Джуд немного помолчал.

– Почти. Он теперь другой.

– Что ты имеешь в виду?

– Он не мой, – ответил Джуд. – Он просто есть, я могу воззвать к нему, использовать его, но он больше мне не принадлежит. И так не только у меня, а у всех.

– У всех Одаренных?

Джуд покачал головой:

– У всех.

Антон смотрел на него, моргая.

– То есть все могут призвать Дар?

– Кажется, так, – ответил Джуд. – У некоторых получается лучше других. А некоторые лучше чувствуют конкретные Дары. Я думаю, что, когда мы использовали священное слово против бога, оно не просто стало частью Беру. Оно стало частью всего. И его эша теперь каким-то образом связана со всеми в мире. И ее хватит, чтобы мы могли к ней обращаться и использовать ее силу.

– Это… – Антон не договорил. Он не понимал, что именно это значит. Может, это опасно.

А может, и невероятно.

– Можем поговорить об этом попозже, – пообещал Джуд. – А теперь одевайся и пойдем завтракать.

– У меня есть идея получше, – возразил Антон и украл у него еще один поцелуй. – Мы остаемся здесь, ты снимаешь одежду, и мы… эй!

Джуд бросил рубашку в голову Антона, и тот недовольно надел ее.

– Сегодня важный день. Не стоит опаздывать, – сказал ему Джуд.

– Почему? Что происходит? – спросил Антон, натягивая штаны.

Джуд улыбнулся:

– Коронация короля Хассана.

56. Хассан

– Ты уверен, Хассан? – спросила Кхепри. Ее руки задержались на воротнике его парчового кафтана, на который она приколола золотого скарабея.

Хассан осмотрел себя.

– Выглядит неплохо.

На губах Кхепри появилась кривая ухмылочка:

– Я не про одежду.

Он схватил ее за руки:

– Уверен. Это то, что нужно Херату. Ради его будущего.

– Многие с этим не согласятся, – возразила девушка.

– А ты?

Мгновение она не отвечала и опустила взгляд на их сцепленные руки.

– Ты знаешь, что думаю я, – наконец ответила она. – Всегда думала.

Он поцеловал костяшки ее пальцев.

– Надеюсь, ты вспомнишь, что только что сказала, когда будешь сидеть на пятидесятой встрече по поводу закона о налогах вместе со мной.

Кхепри застонала и уперлась лбом ему в плечо.

– Кстати, где твои братья? – спросил Хассан.

– Они с Зарин, – ответила Кхепри. – Помогают с освещением.

– Это меня и беспокоит.

За их спинами открылись двери.

– Хассан! – воскликнула его мать. – Все ждут тебя в тронном зале.

Она задержалась на пороге, не отводя нежного взгляда от Хассана.

– Что такое? – спросил он.

Она сделала шаг к нему и провела руками по его плечам:

– Твой отец так гордился бы тобой.

Хассан слабо улыбнулся ей и ступил вперед, чтобы обнять ее. Предвкушение и волнение сжимали его нутро. Он надеялся, что она права, что его отец гордился бы тем, кем стал Хассан и что он собирался сделать.

* * *

Зарин действительно постаралась с освещением, не мог не признать Хассан. Золотистый свет мерцал под водой, окружавшей помост в форме пирамиды. Солнечный свет струился через открытый потолок, освещая трон на ее верхушке. Даже нарисованный на стене сзади сокол, казалось, горит.

Кхепри осталась на краю бассейна, Хассан и его мать поднялись по ступеням на вершину пирамиды, а следом за ними – хранитель короны. Согласно традиции, чтобы нести позолоченный ларец с короной Херата, избирали обычного человека, не дворянина. Ради это священного долга Хассан выбрал знакомое лицо – Азизи, мальчика-беженца, с которым Хассан встретился на агоре Паллас Атоса столько месяцев назад. Он вместе с остальными беженцами вернулся в Назиру предыдущей ночью.

Хассан улыбнулся мальчику, его сердце разрывалось от радости, что ему удалось сдержать обещание, данное ему. Что он сделает Назиру безопасным местом для возвращения. Азизи не улыбнулся в ответ, стараясь изо всех сил выглядеть серьезным и торжественным, пока с благоговением нес корону к вершине пирамиды.

Хассан оглядел толпу в тронном зале, которая стояла и в открытых дверях, и на ступеньках в центральном дворе. Возможно, она тянулась через разрушенные дворцовые ворота и выходила на дорогу Озмандит.

Но тут в первых рядах он заметил друзей: Антона, Джуда, Эфиру, Илью и Зарин. Отсутствие Гектора все еще казалось свежей раной в груди, но лица остальных служили бальзамом. Даже Эфира выглядела счастливой и улыбалась впервые за много дней.

Хассан вспомнил, каково было целую жизнь назад увидеть сон о триумфальном возвращении в Назиру и его коронации. Но теперь, когда он стоял здесь, все было не так, как он представлял. Тогда это казалась концом.

Теперь же это казалось началом.

Азизи открыл позолоченный ларец, и мать Хассана подняла корону вверх. Золотые лавровые листья составляли венец. Эту корону носили все монархи с тех пор, как первую Корону Херата – Реликвию разума – спрятала Потерянная Роза.