И на Солнце бывает Весна (СИ)

В кармане завибрировал телефон, зазвучала мелодия, которая разрушила наш мир. Кто бы ни звонил, я готов был проклясть этого человека на всех языках. Таня поднялась, а затем скрылась в темноте.

Мое лицо стало красным от злости, когда я увидел, что звонит редактор Юля. В выходной день, да еще в половине одиннадцатого вечера! Хочешь дать задание? Сейчас услышит, что я об этом думаю, хорошо, что Таня отошла и не узнает, как крепко я умею ругаться.

- Слушаю! - выдавил я.

- Сережа, привет, прости что так поздно! Ты можешь говорить? - голос показался взволнованным и подавленным, будто за минуту до звонка Юля плакала.

- Могу, что случилось?

- Сережа, представляешь, какая беда произошла! - она помолчала, я подумал, прервалась связь. - Алло, ты слышишь?

- Да!

- Витя Малуха погиб. Из окна выбросился, два часа назад примерно это произошло. Как он мог, почему...

"Позарез нужны две тысячи рублей, а лучше три. Срочно, кровь из носу, старик", - в моей памяти далеким эхом прозвучали слова нашего последнего разговора с ним.

- Родители в шоке, они ничего понять не могут, я была сейчас там, видела их, - продолжала Юля. - И никто ничего объяснить не может. У него ни девушки, ни друзей ведь не было, жил скрытно. Ты в редакции с ним больше других общался, может быть, замечал какие-то странности?

- Нет, - ответил я. Мне хотелось кричать - так было горько, страшно и стыдно.

- Завтра нам нужно всем собраться в редакции, все обсудить, - сказала Юля. - Лучше утром.

Я объяснил, почему не смогу попасть.

- Будь осторожней, береги себя, - сказала она. - Я в редакции весь день буду, наверное, хоть и воскресенье. Так что заезжай в любое время, поговорим.

- Хорошо, - ответил я и попрощался.

Таня вернулась:

- Что-то случилось?

Я еле-еле кивнул и опустил голову, сжав кулаки. Видя мое состояние, она сказала:

- Я, наверное, пойду в машину, спать хочется.

- Конечно иди, - я свернул плащ-палатку и протянул ей. Таня ушла, включила свет в салоне, и я видел, как она, укутываясь в брезент, взяла куклу. Я лег у костра прямо на траву, смотрел на огонь и не мог сдержать слез.

- Негодяй, - хрипел я. - Какой же я все-таки... А еще девчонке вот заливал про космос и взаимопомощь, жертвенность, а сам поступил с человеком, как последний гад.

Не сразу, но я впал в затяжной липкий сон, мелькали какие-то дороги, тропинки, лица, куклы и иной бред. Позже я увидел Витю, из его ушей сочилась кровь, и он стонал, корчась в неестественной позе на асфальте. Потом я увидел его живым, он будто подошел к костру с другой стороны и стал дуть на огонь. Я смотрел на него, тяжело дыша, и даже во сне хотел показаться спящим - всё от стыда перед ним. Витя подложил дров, потом отвернулся, и на фоне синевы пруда и блеска луны он расправил бирюзовые, усыпанные звездами крылья. Малуха повернул ко мне голову, слегка улыбнулся и подмигнул. Он улетел в вечность, так ничего и не сказав.

Я очнулся на заре, ежась от холода. Ныло все тело, и особенно - голова. Костер давно прогорел, над прудом поднялась дымка. Вода будто закипала, как в большом котле. Я подошел к машине - окна покрылись плотной белой пленкой, и я подумал, холодно ли было спать Тане, не заболеет ли? Про себя не хотел и думать, я заслужил за свою черствость и лицемерие надолго слечь в постель. Подбросил дров, я стал смотреть, как медленно восходит солнце, и ждал друга.

Коля не задержался - его большой и черный "универсал", похожий на похоронную машину, свернул с дороги и спустился к моей машине. Таня еще не проснулась. Редин, как всегда, был слегка небрит и весел. Поздоровавшись, он сразу стал хохмить про меня и поломку, по-разному склоняя село Хренищи. Больше всего, похоже, он хотел увидеть мою "спящую красавицу". Я не мог разделить его радости, голова стала болеть еще сильнее, но я искренне был благодарен ему - Коля не подвел, и это стало самой хорошей новостью начинающегося дня.

Я деликатно разбудил Таню, постучав в окно. Она напоминала помятого медвежонка, и в другой ситуации я бы посмеялся, сказав ей что-то веселое. Девушка, положив куклу на скомканный брезент, поздоровалась с Колей, не глядя на него, и пошла к реке умываться.

Мой друг оказался прав - даже на расстоянии он поставил верный "диагноз", так что за какие-то полчаса он доказал свое право называться королем автомобилей. Подняв голову от капота, он улыбнулся, сказав:

- Пробуй, заводи!

Его щетина стала слегка черной. Я подумал, что он и не чинит даже - машины просто от его прикосновения становятся послушными и соглашаются работать.

- Теперь можешь ехать со своей красавицей куда угодно, хоть в Африку, - он вытирал руки. - А она и правда так, ничего себе.

Коля уехал раньше нас. Я обещал заехать к нему на днях и отблагодарить, он махнул рукой. Мы еще долго собирались, точнее, я просто сидел на сырой от росы траве, скрестив ноги, и смотрел на пруд. Понимал, что надо ехать, но боялся с такими тяжелыми мыслями садиться за руль. Тане не подходила ко мне, тоже грустила о чем-то в машине, будто понимая и разделяя мои мыслим.