И нас качают те же волны

Благополучное супружество избаловало ее, в том плане, что, в отличие от Люси, никакой мужской домашней работе за годы одиночества она так и не научилась. Забить гвоздь, конечно, могла, с грехом пополам, но поменять пробки или, к примеру, собрать по схеме пластмассовую бельевую тумбочку было для нее, как издевалась рукастая Люська, тихим ужасом и кошмаром. Потому всякому входящему и приходилось прилагать значительные усилия, открывая дверь. С тех пор, как приехавший три года назад в отпуск сын поменял пружину, она (дверь) больно била чуть замешкавшуюся хозяйку по пятой точке. Качественной оказалась пружина, даже за три года не растянулась! Закапать масло в петли из пипетки Зоя, в принципе, могла, да все как-то недосуг было. Люся из принципиальных соображений не хотела облегчать подруге эту бытовую проблему.

– Я умру, кто тебе станет что-то делать? Пора уже учиться – руками шевелить!

– Тебе хорошо, ты технарь, а я гуманитарий! – защищалась Зоя. – И умру я раньше, я старше тебя!

– Лодырь ты, хоть и гуманитарий, конечно!

– Типун вам на язык, девочки! – вмешивалась Мила. – Я старше вас обеих, я умру первой!

Никто не хотел умирать последним из меркантильных соображений: все они боялись одиночества, а еще больше – грядущей беспомощности. Темы шевеления руками Мила благоразумно не касалась: ее хозяйственные проблемы обычно решал какой-нибудь сосед, всегда попадавший Милке под руку в нужный момент.

– А потом, – осеняло Зою, – в этом даже польза есть: никто не сможет войти незаметно. Дверь заскрипит, и я услышу!

– Да кто ж к тебе войдет, незванный – нежданный? – в пух и прах разметала ее аргумент Люся. – У тебя калитка на замке и Умка во дворе!

Прежде, чем в проеме двери нарисовалась Мила, испуг Зои улетучился: они уже давно обменялись ключами, в том числе и от калиток (Зои и Люси), на всякий случай: все же возраст солидный.

Вот время настало! В собственном дворе сидишь, как арестант, под запором! Иначе сейчас одиноким немолодым женщинам нельзя: мало ли бесстрашных лихих людей, которых небольшая собачка не испугает! Обдолбанный наркоман может забрести (бывали случаи), бомжи-побирушки, нахальные цыганки, ловцы человеков из расплодившихся сект. Вот и сидела Зоя Васильевна белым днем под запором, так что никто чужой попасть к ней в дом и не мог.

– Привет! Ты готова? Люськи нет?

– Откуда ж тут быть Люське? Ты что, запамятовала? Люська в отказе!

– Ну, мало ли! Может, одумалась. Может, совесть ее замучила.

– Это с какой же стати?

– По крайней мере, любопытство ее точно замучит. Вот помяни мое слово: вечером примчится к тебе или ко мне, а уж звонить будет точно!

– Я думаю, оно и лучше: ну что мы толпой припремся по такому невинному поводу: договариваться про репетиторство! Напугаем человека.

– «А мы с такими рожами возьмем, да и припремся к Элис», – пропела Мила.

– Это еще что за романс?

– Услышала сегодня по телевизору, привязалось! Наверно, потому, что в тему.

– Ну, потопали? О господи!.. – заметалась Зоя по дому.

– Что еще?

– Ключи! Ну, на стол же клала, на видное место!

– В сумочке посмотри!

– Да не могут они там быть, я их в сумочку кладу, когда из дому уже вышла!

– В сумочке может быть все!

– Я уже смотрела! Нет, правду люди говорят, что в доме есть такое тайное место, куда ключи и пульты уходят умирать! – уже чуть не плакала Зоя.

– Спокойно! – командовала Мила, вытряхивая содержимое сумочки на диван. – Да, подруга! Если ты когда-нибудь, не дай бог, попадешь на необитаемый остров со своей сумочкой, ты там не пропадешь! Вот же они!

– Надо пропить какие-нибудь витамины для улучшения памяти, – вздохнула пристыженная Зоя Васильевна.

– По части витаминов – это к Люське!

– Да-да, она посоветует. Ну, пошли? Сколько времени потеряли из-за меня, растыки!..

– А может, на маршрутке? – осмелилась заикнуться Мила, учитывая конфуз Зайки и свою значимую роль в поисках.

– Ну, уж нет! Один раз себе поблажку дашь, потом второй – и расслабишься.

– Люська, значит, сегодня будет расслабляться, а мы четыре остановки должны пешком топать!

– Может, кое-кому напомнить, чья была инициатива? – осмелела Зоя. – А потом: пока мы четыре остановки будем топать, Люська пару грядок прополет, в огороде и натопается!

– Не утруждайся напоминать, – вздохнула Мила.

Ладить с ней было легко.

– Для твоего же блага. И блага твоей ноги! – привела еще один веский аргумент Зоя. – Расхаживаться надо.

– Ну да, ну да…Ты еще напомни про совершенствование навыков пешей ходьбы.

– Как хорошо, что ты сама про него вспомнила!

* * *

«Впуклый угол» – это была еще одна достопримечательность старого Артюховска. Одна из первых четырех пятиэтажек, построенных на центральной улице старой части города – имени Степана Разина, она вознеслась над частными домами в начале пятидесятых. В силу ли почтенного возраста, геологических особенностей или климатических условий местности, эти четыре самых первых артюховских «высотки» пристойный вид имели только накануне майских праздников. В конце апреля их красили в нежно-розовый, салатный или песочный цвет.