И не прервется род

– Миролюб знает, что ты меня увел? – вполголоса спросила я, когда устала напряженно прислушиваться к звукам леса.

– Алвар ему передаст.

– Так ты доверяешь Алвару или нет? Ты уж определись.

– В этом – да.

– Ты такой прекрасный собеседник. С ума сойти!

Хванец остановился и, вероятно, обернулся ко мне – в темноте я не увидела.

– Не злись. Я доверился Алвару сейчас, потому что мне больше некому довериться. Со мной тебе ничего не грозит, и княжич узнает обо всем утром.

– Ты не доверяешь Миролюбу? – быстро спросила я.

– Я не доверяю никому, если есть выбор.

– Разбойник, воспитавший тебя, похоже, был параноиком. И тебя таким сделал.

Он наверняка не знал слово «параноик», но уточнять не стал, молча повел меня за руку по неразличимой во тьме тропинке.

По моим ощущениям, наш путь продолжался вечность. Но шедший впереди Альгидрас не выпускал мою ладонь и заботливо отводил ветки от моего лица, и я, как бы сильно ни сердилась, в сущности, не так уж и возражала, чтобы эта вечность никогда не заканчивалась. Вскоре послышалось журчание воды.

– Здесь река? – спросила я, некстати подумав о кварах.

– Ручей. Севернее он впадает в Кмень.

– А Кмень – это?..

– Река, на которой стоит Каменица.

– Так вот почему Каменица! А я все думала, почему такое странное название у деревянного города.

– В твоем мире города не деревянные, да?

– Столицы уж точно. Деревянные дома есть в деревнях, поселках. В маленьких городах тоже. Но в больших городах они скорее исключение.

– Здесь из камня не строят. На севере – да. Но там ветра и холод.

– Савойский монастырь на севере?

– Да.

– По Алвару не скажешь, что он из холодных краев.

– Алвар живет с Огнем. Холод ему и братьям не помеха.

– Его люди ведь тоже носители Огня? – спросила я.

Альгидрас вздохнул, и некоторое время мы шли молча, а потом он наконец заговорил:

– Мне сложно объяснить то, чего я и сам не понимаю. Хваны проходят обряд посвящения в пятнадцать весен. Но даже тогда мы не несем в себе Силу. Ею управляет лишь Жрец. С Огнем иное. Все дети, живущие в монастыре, несут Огонь. Кроме хванов, приезжающих в учение, и раньше – кваров.

– Они такими рождаются?

– Верно, да. Либо же над ними проводится обряд в момент рождения или вскоре после. Не знаю. В Алваре, думаю, соединились Огонь от рождения с обрядом, потому что столько Силы, сколько в нем еще отроком было, у десятка взрослых братьев разом не сыщешь.

– Ты сказал, что до тебя стихией хванов управлял лишь жрец. А как ты почувствовал, что в тебе стихия?

– После обряда, в пятнадцать весен, я впервые почувствовал стихию. Это как… что-то внутри тебя. Ты зорче видишь, и слух становится острее. Любой шорох теперь различим. И всё. А когда квары ввели меня в обряд… Сначала я… просто видел гибель родичей, умирал с каждым из них, а потом Священный шар засветился, и в меня хлынул поток Силы. Не только чужой, от Девы, но и знакомой, от хванского жреца.

Я вспомнила, как в своем сне видела тело седовласого мужчины, пронзенного копьем на ступенях храма. Альгидрас же продолжил ровным тоном:

– А по пути в Свирь я, как оправился, понял, что слышу ветер. Сперва думал, что рассудком повредился. Но, видно, Силе хванов просто некуда было деться после смерти жреца, и она вся перешла ко мне. Я и не пользовался ей. Разве что когда из лука стрелял.

Выходит, в состязании с Бориславом на берегу Стремны он жульничал.

Тем временем мы вышли на небольшую полянку. В едва пробивавшемся сквозь облака лунном свете можно было различить очертания небольшой постройки. Альгидрас без колебаний направился к ней. Я не могла похвастаться его уверенностью – в доме мог быть кто угодно: от диких зверей до разбойников. Но, вероятно, Альгидрас вправду знал, о чем шепчет ветер, иначе не шел бы сейчас так, будто он здесь хозяин.

Дверь отворилась, негромко скрипнув, но в тишине этот звук был оглушительным. Я вздрогнула. Альгидрас пробормотал что-то по-хвански.

– Что ты говоришь? – нервно спросила я.

– Алвара бы сюда, с его светом. Осторожно, здесь полка.

– Как ты ее видишь? – удивилась я, пригнувшись.

– Я… не вижу – чувствую.

Я подумала, что это все же полезное умение – чувствовать воздух и любое изменение в нем. Да и вообще здорово иметь вот такие – сверхъестественные – способности.

– А ты умеешь летать? – спросила я, вспомнив фэнтези, в котором люди, связанные со стихией Воздуха, непременно могли летать.

Альгидрас открыл еще одну дверь и, коснувшись ладонью моего затылка, пригнул мне голову. Дверной проем был таким низким, что пришлось согнуться едва ли не пополам. Альгидрас выпустил мою ладонь, и я тут же схватила край его плаща, чтобы не потеряться в кромешной тьме. Пошуршав чем-то в темноте, хванец наконец зажег масляную лампу. Пахнуло горящим маслом и какими-то травами, перебив запах сырости и гнилых досок. Я огляделась по сторонам.