И немного волшебства (СИ)

   Развернувшись в объятиях херра Хольмена, я подняла голову и встретилась с ним взглядом. Что-то странное и непривычное читалось в его темных глазах, чему я никак не могла подобрать названия, но сердце отчего-то забилось радостно и взволнованно.

   – Ингри…

   Профессор наклонился ко мне. Его пальцы легко прикоснулись к щеке, заводя за ухо выбившуюся светлую прядь, очертили линию скул, скользнули, едва коснувшись, по моим губам. Он осторожно взял меня за подбородок, чуть приподнимая мое лицо,и я сама подалась ближе, не в силах оторвать от херра Трулльса завороженного взгляда. Все внутри сжалось в сладостном предвкушении.

   – Я всегда был очарован тобой, Ингри, – почти в самые мои губы прошептал профессор. – С самого первого дня, когда увидел тебя. Ты сидела в первом ряду и смотрела на меня своими восторженными голубыми глазами почти так же, как сейчас. Я сразу понял, что мне нужна именно ты, и если бы ты не была моей студенткой, я бы начал ухаживать за тобой еще тогда. Но… теперь я больше никуда тебя не отпущу.

   — Не отпускай, - хрипло ответила я.

   Трулльс потянулся к моим губам.

   Часы позади нас гулко пробили полночь, и ночь над городом расцветилась яркими oгнями. Послышался грохот праздничного фейерверка, традиционно запускаемого в ночь Зимнего солнцестояния во всех парках и площадях Риборга.

   Херр Хольмен замер,так и не дотронувшись до меня. За окном раздался новый громогласный раскат,и профессор, едва заметно вздрогнув, застыл, неподвижный и холодный, словно каменное изваяние.

   – Что с вами? - вырвался у меня невольный вопрос.

   Я посмотрела на херра Хольмена с недоумением и он, чуть поморщившись, отвел взгляд и криво улыбнулся, словно извиняясь за испорченный мoмент. Что-то было не так, но я никак не могла взять в толк, что именно. Хотелось верить,что причина, по которой херр Трулльс вдруг отстранился от меня, была вовсе не в том, что он не хотел… нашего поцелуя.

   – Прости, Ингри, – в его голосе чувствовалось едва сдерживаемое напряжение. - Не… – он замолчал, пережидая очередной огненный залп, - не люблю фейерверки.

   Со всех четырех сторон громыхнуло – не спрятаться, не отвернуться. Руки херра Хольмена сжались в кулаки, крепко,до побелевших костяшек. Я прикусила губу. Подслушанные разговоры отца и мамы, сплетни о профессоре теории составных рун, ходившие в академии,и собственные смутные подозрения – все в один миг сложилось в единую картину, и рот наполнился едкой горечью.

   Прошло едва ли пятнадцать лет с тех пор, как между Финнхеймом и сопредельным Свейлендом установился худой мир. Война за установление господства в рудоносных предгорьях и южном море длилась безумно дoлго. Дед и херр ьюго оба были призваны в армию, и даже отец некоторое время провел на флоте в составе боевой эскадры, пока не был отозван для выполнения более существенных исследовательских работ. Мы с мамой и тетушкой жили далеко от границы,и сюда, на тихие северные равнины у подножия заснеженных гор, не докатывалась ни война, ни серьезный голод. Но херр Хольмен старше меня,и он военный…

   Дед изредка рассказывал о своей службе, упуская большую часть подробностей, не предназначенных для ушей маленькой девочки. И жестко одергивал меня, когда я с детским восторженным любопытством расспрашивала о морских боях и сложной боевой магии, воображая себе столкнoвения игрушечных корабликов и красочные искры и вспышки, какие видела во время игр соседских мальчишек.

   «Магия , если применять ее против живых людей, - говорил он, - это серьезное и смертоносное оружие. И рунический огонь, Ингри, способен не только на разжигание каминов и праздничные фейерверки».

   Он тоже не любил их…

   При виде профессора, вздрагивавшего от раздававшихся отовсюду громких хлопков, сердце сжалось . Повинуясь порыву, я шагнула к нему, взяла его похолодевшие ладони и переплела наши пальцы, согревая херра Трулльса своим теплом. Он крепко сжал в oтвет мои руки.

   – Ингри, – выдохнул он.

   – Херр Хольмен, – тихо произнесла я. - Вы можете мне все рассказать . Если хотите.

   – Я… – он на мгновение прикрыл глаза, коротко вздохнул, и продолжил, через силу подбирая слова. – Мне едва исполнилось пятнадцать,когда я пошел на флот. Шла затяжная война, приграничные территории терзал голод. Я был старшим ребенком в семье без отца, а нужно было хоть как-то кормить мать и четырех сестер. Моя служба позволяла им хоть как-то сводить концы с концами… а потом война прокатилась по предгорьям,и мне стало уже некуда возвращаться.

   Он замолчал,тяжело дыша сквозь стиснутые зубы.

   – Три года я сражался в южных водах Финнхейма и Свейленда и вдоволь насмотрелcя, на что способна огненная магия. Все это, - он мотнул головой в сторону окна, за которым распускались яркие цветы праздничного фейерверка, - навевает… не самые приятные воспоминания. Прости.