И нет счастливее судьбы: Повесть о Я. М. Свердлове

— Мне не приходится говорить о заслугах и значении товарища Ленина. Каждый из вас рос, работал и воспитывался в качестве революционера под руководством товарища Ленина. Вы знаете, что товарища Ленина заменить мы не можем никем. Я хочу напомнить, что если в настоящее время мы лишены руководства товарища Ленина, то будем надеяться, что в ближайшее время наш вождь займёт свой пост и будет по-прежнему работать на благо социалистической революции, как он работал всю свою жизнь.

Свердлов продолжал медленно и весомо:

— Я предложил бы ВЦИК принять следующую резолюцию...

Он читал текст, написанный ещё накануне: «...на белый террор врагов рабоче-крестьянской власти рабочие и крестьяне ответят массовым красным террором против буржуазии и её агентов...»

Свердлов посмотрел на членов ВЦИК и твёрдо сказал:

— Позвольте поставить на голосование эту резолюцию. Кто за неё, прошу поднять руки. Кто против? Таковых не имеется. Принято единогласно.

На следующий день в кабинет Свердлова вошёл комендант Кремля Мальков.

— Товарищ председатель ВЦИК, смертный приговор по делу эсерки Каплан, стрелявшей в Ленина, приведён в исполнение.

В дни болезни Владимира Ильича Свердлов, если в этом была необходимость, работал в ленинском кабинете.

Время было тревожным, полным важнейших событий, которые требовали по крайней мере совета Ленина, находившегося в Горках, если уж не прямого участия. Свердлов сообщал ему каждую радостную весть и только в случае острой необходимости делился трудно разрешимыми вопросами. 12 сентября он прочитал ему телеграмму командира Железной дивизии Гая: «Дорогой Владимир Ильич! Взятие Вашего родного города — это ответ на Вашу одну рану, а за вторую — будет Самара». Свердлов хорошо знал большевиков Восточного фронта — по решению ЦК он направлял туда опытных партийных работников: Куйбышева, с которым вместе отбывал ссылку, Данишевского, одного из комиссаров латышских стрелков, — людей энергичных и преданных партии.

Сейчас Свердлов собирается рассказать Ленину о текущих делах. Решено создать во многих городах республики курсы по подготовке командного состава Красной Армии — в Москве, Петрограде, Ораниенбауме, Орле, Твери, Туле, Казани, и Яков Михайлович может сообщить Владимиру Ильичу, что немало в этом отношении уже сделано. Приняты меры по укреплению партийными кадрами войск Восточного фронта. По инициативе Северной области созданы образцовые полки деревенской бедноты, и видную роль в их организации сыграли созданные решением ВЦИК по инициативе Ленина комбеды.

В Горки Яков Михайлович ехал вместе с детьми.

Быстроходный «паккард» красного цвета мчал по накатанной дороге. А вот и кончился пригород, пошёл лес — осенний, сверкающий разноцветьем.

— Товарищ Марыкин, — обратился Свердлов к шофёру, — давайте заедем в лесок на полчасика...

Уже не был таким зелёным и сочным, как летом, подмосковный сентябрьский лес. Зашуршали под ногами детей опадающие листья, захрустели сухие ветки, отжившие свой век. Но даже в пору самого буйного лета не бывает, наверно, такого — лес напоён едва уловимыми запахами, соединяющими в себе ещё недавнее цветение и уже наступившее увядание. И ко всему этому прибавляется откуда-то взявшийся в осеннем лесу запах свежей травы. Где он полюбил этот запах? В Нижнем на зелёном откосе? Или в Туруханке, когда вдыхал аромат короткого сибирского лета?..

Дети бегают наперегонки, а он, всегда участвовавший в их играх «на равных», сегодня присел под дерево, жуя ещё сохранившую зелень травинку, и чувствовал, как побеждает его сонная истома, как пьянеет он от густого, ароматного настоя лесного воздуха.

Он не первый раз едет в Горки к Ленину... Но чаще, к сожалению, приходилось ограничиваться телефонными звонками да записками, вроде этой: «Дорогой Владимир Ильич! Посылаю переговоры с Царицыном. Дело осложнилось там, как видите. Приезд Сталина полезен, сговоримся здесь. Новостей никаких сверх газетных нет.

Хворает у нас изрядно народа.

Вчера Дзержинский и Аванесов уехали. Привет.

Ваш Я. Свердлов».

Владимир Ильич знает куда уехали: Варлам Александрович в Финляндию, полечиться, а Феликс Эдмундович предпринял опасную поездку за семьёй, которая до сих пор находится за границей. Яков Михайлович перед отъездом напутствовал Дзержинского:

— Должен тебе честно сказать, что я очень колебался, отпускать тебя или нет в такую опасную, если даже хочешь, авантюрную поездку: Дзержинский, загримированный, под чужим именем, едет прямо в пасть врагу! Но Владимир Ильич убедил меня. Он сказал, что нельзя отказать тебе в этой поездке: ведь речь идёт, возможно, о жизни твоей жены и ребёнка... Феликс, прошу тебя, будь осторожен! Будь трижды, стократно осмотрителен, держи в узде свой темперамент! Это даже не я — об этом просит тебя Владимир Ильич.

— Яков, дорогой Яков, неужели ты думаешь, что я разучился конспирации? Успокой Владимира Ильича. Скажи ему, что я лучше умру, чем...

Свердлов перебил его: