И нет счастливее судьбы: Повесть о Я. М. Свердлове

Вечером Яков был дома у Владимирского. В комнате на широком диване сидел Яровицкий, облокотившись о валик.

— «Хвоста» за собой не притащил? — поинтересовался Яр.

— Нет, иначе не зашёл бы.

— Садись, чаю попьём, — предложил Владимирский.

Яков понимал: не чаю ради пригласил его Михаил Фёдорович, и не ошибся. Владимирский, как говорится, взял быка за рога:

— Нижегородский комитет Российской социал-демократической рабочей партии доверяет тебе ответственное дело.

То ли чай был слишком горячим, то ли слова эти на Якова так подействовали, — он почувствовал, что у него перехватило дыхание. Российской социал-демократической... ответственное дело... Он даже встал.

— Мы между собой решили, что тебе такое дело по плечу. — Владимирский сделал паузу, затем продолжил: — Речь идёт об организации типографий, подпольных, конечно.

Яков предвидел, что именно об этом пойдёт разговор. И не потому ли выбрали его, что отец Якова гравёр и печатник?

— Конечно, — как бы угадал его мысли Владимирский, — в какой-то мере мы бы могли использовать уже существующие типографии — везде найдутся свои люди. Но это неконспиративно и опасно... Нужно налаживать свои станки... И ты лучше других в этом разбираешься.

— А что печатать? — спросил Свердлов.

— Листовки. Прежде всего листовки, прокламации. Привлеки к этому делу верных людей, отыщи надёжное место...

Для Якова словно началась новая жизнь — настолько отдался он организации подпольного печатания листовок. А дел было невпроворот. Надо и «техников» обучить, и доставать всё необходимое: желатин, глицерин, бумагу, специальные чернила, обеспечить «заказы» и наладить экспедицию прокламаций. Впрочем, «заказчиков» было много — и сормовичи, и студенты, и рабочие лесопилки...

Как-то Чачина спросила его:

— Нужен типографский шрифт, где бы достать?

Обычно Свердлову в этом помогали рабочие нижегородских типографий. Но теперь связи с ними оборвались. Да и контроль за шрифтами становился всё строже. Где же взять?

«Надо съездить к Соне, в Саратов», — подумал Яков.

После смерти матери старшая сестра Якова Софья недолго оставалась в Нижнем Новгороде. Она вышла замуж за владельца небольшой типографии, печатавшей главным образом билеты для пароходных компаний. Значит, муж Софьи может приобрести шрифт, не вызывая подозрений.

Отцу сказал:

— Папа, я давно не видел Соню. Съезжу к ней в Саратов.

Отец внимательно посмотрел на сына:

— Съезди, Яша, тебе не мешает отдохнуть. А может быть, найдёшь себе какое-нибудь дело.

Яков понял отца. Папа всегда мечтал о том, чтоб у сына был постоянный и надёжный заработок. Если не здесь, то в Саратове. Якову, действительно, после аптеки приходилось заниматься то репетиторством, то корректурой. А теперь он ехал по заданию комитета. Не мог же он сказать отцу, что на обратном пути в его чемодане между стенок будет столь желанный гуттаперчевый шрифт, что повидается он в Саратове с людьми, знающими гектографирование и типографское дело.

Когда Яков вернулся в Нижний, на вокзале его встретил Ростовцев. Они вышли на привокзальную площадь и сразу заметили, что мужчина в чёрном котелке, стоя к ним боком, непрерывно косит глаза в их сторону.

— Твой? — спросил Свердлов у Григория.

Тот сделал еле заметный кивок и добавил:

— А может, и твой...

В это время со стороны города на извозчике появился Леопольд. Теперь ускользнуть от шпика было уже нетрудно — сразу за троими не угонишься. Пока Яков с Ростовцевым о чём-то переговаривались, Леопольд, захватив чемодан, уехал на извозчике в город.

В Сормове была создана подпольная типография. Текст приносил Свердлов. Опоясавшись широкими кушаками с готовыми оттисками, уносили листовки Митя Павлов, Гриша Ростовцев, Леопольд Израилевич. Помощников у Свердлова было много — и Катя Сомова, приходившая не раз по заданию Якова в дом гравёра Свердлова, и рабочие его мастерской Иван Сазонов и Николай Яхонтов, свои люди во многих типографиях города, и одессит Иван Калиновский, которого друзья называли Пан Ян, и, конечно же, Вениамин Свердлов.

А Лубоцкого не было. Его арестовали во время первомайской демонстрации 1902 года, когда звучали слова, похожие на клятву, ту самую, которую давали он и Яша, казалось, не так уж давно:

— Красное знамя «Долой самодержавие!» поднимается по городам и местечкам, его высоко держат тысячи рабочих рук, готовых смело отстаивать свои права. Сегодня мы, нижегородцы, присоединяем свой голос к общему требованию — долой самодержавие!

Григорий Ростовцев с удивлением приглядывался к своему новому другу. Они почти ровесники, но было в убеждённости Якова, его твёрдости, решительности что-то вдохновляющее, сильное, и оттого тянулась к нему сормовская молодёжь.

Однажды Свердлов сказал Григорию:

— Будем организовывать нашу рабочую разведку. Не позволим фараонам и провокаторам хозяйничать в Сормове.

Григорий понимал это, однако с трудом представлял себе, как следить за шпиками.