И нет счастливее судьбы: Повесть о Я. М. Свердлове

— Заживает, Яков Михайлович. Он нынче особое задание выполняет — агитацию ведёт среди казаков. Нашу, стало быть, агитацию...

— Теперь видно, чья сила подлинная, а чья — подленькая...

Именно так сказал Митрич Ростовцеву. Тот подивился его точности. И при встрече в Смольном рассказал об этом Якову Михайловичу.

— Значит, чья сила подлинная, а чья — подленькая? — переспросил, рассмеявшись, Свердлов. — Вот, Григорий, а вы говорили — вредный старик. Мы своё право на большинство в Совете доказали делом, и народ понял это. Понял!

В тот вечер Яков Михайлович пришёл домой раньше обычного, немало удивив Клавдию Тимофеевну.

— Что случилось? — спросила она.

— Вот уж непременно должно что-то случиться. Соскучился — и пришёл.

— Но ведь утром виделись.

— То утром, а сейчас вечер. Дождливый сентябрьский вечер. Промок до нитки.

— А я как чувствовала, — призналась Клавдия Тимофеевна. — Представь себе, даже яблоки раздобыла.

— Вот это да! А что, если позвонить народам?

«Народам» — означало друзьям. И тотчас завертелась телефонная ручка...

Несмотря на слякотную погоду, друзья не заставили себя ждать. Первой пришла Стасова.

О, какая она разная, дорогая, милая Елена Дмитриевна! Строгая на работе, любящая дочь, весёлая и остроумная в компании друзей. И всё — в одной женщине, в одном удивительно цельном характере.

Всех увлёк рассказ о том, как вызвали Елену Дмитриевну на допрос, чтобы выяснить, где находится Ленин. Долго выпытывали у неё, и ответ был один и тот же: «Понятия не имею!» Но вот следователь вскочил:

— Вы, Стасова, просвещённый человек, просвещённейший род...

— В нашем просвещённейшем роду, — ответила Стасова, — есть одна традиция — ненавидеть подлость. Однажды царь Александр Второй в сердцах воскликнул: «Плюнуть нельзя, чтобы не попасть в Стасова, везде он замешан». Мой дядя, Дмитрий Васильевич, очень гордился этим. «Значит, изрядно я насолил дому Романовых, ежели самодержец так сердиться изволит».

— Но мы ведь не дом Романовых!

— Простите, милостивый государь, не вижу разницы. Она рассказала это, потешно изображая совершенно опешившего следователя, и Яков Михайлович хохотал от всей души.

— Как же вы его огорошили, Елена Дмитриевна!

Глава двадцать девятая. Необходимость назрела

То и дело шли в ЦК представители заводов, воинских частей, кораблей, делегаты близлежащих сёл. У всех были дела к большевикам — вопросы, вопросы... А поскольку адрес им был известен один — Смольный, пришлось Якову Михайловичу создать там, в комнате № 18, что-то вроде филиала Секретариата ЦК. И состоял этот филиал всего из двух человек — Свердлова и его помощника...

15 сентября 1917 года пришли письма Ленина «Большевики должны взять власть» и «Марксизм и восстание». Эти письма Владимир Ильич направил в ЦК, а также в Московский и Петроградский комитеты большевиков.

Яков Михайлович был за немедленную рассылку ленинских писем, чтобы поставить о них в известность партийные организации. Он начал действовать...

Иван Чугурин получил задание Свердлова подыскать верного человека, которого можно было бы направить на работу в Сибирь. Речь шла о боевом задании, о необходимости уехать из Питера надолго, может быть навсегда.

Чугурин вспомнил о молодой, энергичной женщине, активной большевичке, бесстрашной и преданной делу. Да, именно так он и скажет о ней Якову Михайловичу. За любое дело бралась она с какой-то обстоятельностью и женской сноровистостью. Всё получалось у неё добротно и на первый взгляд даже легко.

Звали её Катей. Екатерина Фёдоровна. Кажется, сравнительно недавно пришла она на завод и сразу же примкнула к большевикам. Очень уж по душе, по характеру пришлись ей эти справедливые, решительные люди. Охотно отозвалась она на задание — готовить детали для оружия, предназначенного боевой рабочей дружине. А когда на одном из собраний Катя рассказала о том, как гибельно сказывается война на семьях, потерявших кормильцев, Чугурин решил: хороший из неё получится пропагандист, верный и твёрдый большевик. Девушка способна на большие дела. Он не удивился, когда рабочие выбрали её своим депутатом в Петросовет.

Её и рекомендовал Чугурин Свердлову.

— А она согласна? — спросил Яков Михайлович.

— Конечно. Сказала, что страху нет, вот только справится ли...

— Революция, партия научат, — ответил Свердлов. — Мы нынче по всей России наших людей рассылаем с письмами Владимира Ильича.

...Уже просыпался город, когда Катя, отработав в своём цеху ночную смену, шла в Смольный. Она бывала здесь не раз, хорошо знала и большие глазастые окна, и эти колонны, и широкие, как улицы, коридоры.

Матрос, стоявший у входа, по-молодецки подмигнул Кате.

— Проходите, барышня, — сказал он, когда увидел предъявленный ему пропуск.

И к этому она привыкла — матрос есть матрос. Кавалер!

В Центральном Комитете было много народу. С некоторыми товарищами Катя знакома — встречались на заседаниях Петросовета, вместе выступали на заводах Питера. Видно, всю ночь приходили и уходили люди из комнаты, куда сейчас войдёт она.