И.О. Кощея (СИ)

— Здорово, Горыныч! Приятного аппетита.

— Салют, Федь! — правая голова оторвалась от коровьей туши и улыбнулась окровавленной пастью.

Фу, я отвернулся, не могу смотреть на это.

— Федь, внучек, — горячо зашептал мне дед, дёргая за рукав плаща. — Не надо, а? Ну чаво енто ты один туда попрёшси? Ну, ты хоть меня с собой возьми, а?

Я с сомнением посмотрел на деда, а потом махнул рукой:

— А поехали, деда, наведём там шороху! Только держись покрепче, свалишься — ловить некогда будет.

— Поучи меня ишо, поучи! — приободрился тут же Михалыч. — Горыныч, а ну быстро дожирай, нам в путь с царём-батюшкой пора!

Я, как обычно сел на Змее спереди, дед сзади, а между нами втиснули Бульктерьера, связанного и молчаливого.

— Горыныч, дорогу к Морскому царю надеюсь, знаешь?

Тот задумался на секунду, а потом кивнул сразу тремя головами.

— Там хорошо, тепло, — пробасила правая голова. — Ну, полетели?

В полёте тепло не было.

— Дед, ты там не замёрз? — проорал я, повернув голову назад.

— Да чего мне сделаетси, внучек? — проорал дед в ответ. — Я ужо старенький, весь ветер наскрозь проходит и не задерживаетси!

— А ты, посол, живой еще?

— Живой он, живой, — ответил за Бульктерьера дед. — Трепыхаетси гад.

— А чего у меня никто не спросит, — повернулась ко мне правая голова, — Не холодно ли тебе, друг мой Горыныч?

— Не холодно ли тебе, друг мой Горыныч? — пробурчал я.

— Ох и не спрашивай, Федь. Холодно, совсем я замерзли, — пропищала левая, тоже поворачиваясь ко мне.

— Федь, а Федь, — забасила правая. — А мы ведь того… Нам уже в спячку пора, а лучше — на юг на полгодика, а?

— Ну а чего мы на море летим, Горыныч, как думаешь? Хочу тебя на курорте оставить, пока у нас холода не закончатся. Заодно и у царя морского откормишься, жирку перед новыми подвигами поднаберёшь.

— Правда, Федь? — обернулась и средняя голова.

— Горыныч! — заорал я. — Ну ты вперёд-то смотри хоть одной башкой! Ну что за шутки у тебя дурацкие?

Головы дружно хихикнули, выпустив по облачку дыма и левая со средней снова стали обозревать окрестности, а правая спросила:

— А царь тот согласится нас кормить?

— А это, Горыныч, как стараться будешь. Вот кстати, ты огнём долго без остановки пулять можешь?

— Три минуты, — гордо ответила голова. — Это если сразу вместе, а если по очереди так вообще без остановки. А что, подпалить кого надо будет?

— Ага. Там, Горыныч, обидели нас серьезно. Совсем в грош не ставят, за сявок каких считают.

— Кощея?! — поразилась правая. — Совсем дурные?

— А вот и проверим.

Чем дольше мы летели, тем теплее становилось и вскоре я уже пожалел, что одел полушубок, но приходилось терпеть. Переодеваться на скользкой спине Горыныча мне как-то совсем не хотелось. Дед же, отогревшись, сначала заскучал, а потом нашёл себе развлечение в лице посла.

— Ить ты мне честно скажи, — орал он Бульктерьеру на ухо. — Вы всем там, в море такие идиёты или через одного? Как вы, жабы, посмели на Кощея-батюшку пасти свои лягушачьи открывать? Это ты еще спасибо скажи, что я вместе с государем отправилси, а то бы он один так озвереть мог, что ни одной икринки от вашего моря не осталось бы! Так что, должен ты мне будешь за доброту мою!

— Погоди, деда, — прервал я пламенную речь. — Скажи, посол, а где там, в море, дворец царя твоего находится? Пальцем указать сможешь?

— Ничего я вам не скажу! — гордо проквакал Бульктерьер. — Хоть пытайте!

— А ну это мы запросто, — пожал я плечами. — Михалыч, объясни гражданину, как он ошибается, думая поиграть с нами в героя.

— Ну, наконец-то! — счастливо взвыл дед. — А я уж думал, так и отпустим жабу не повеселившися!

Что с послом там дед делал, я не видел. Кажется, даже пальцем не притронулся, только нашептывал на ухо что-то, но когда впереди показалась темная полоса воды, Бульктерьер, торопясь и захлёбываясь уже передавал через меня Горынычу координаты дворца.

Еще полчасика и мы зависли над указанной точкой. Горыныч, заметно взбодрившийся в теплом климате, медленно махал крыльями, удерживаясь на одном месте, а мы с дедом наклонились, пытаясь рассмотреть, что же там под нами.

— Смотри, внучек, а ить не обманул лягушонок наш! Вона дворец видать!

Действительно, сквозь прозрачную воду виднелись остроконечные верхушки башен, крыша дворца, да и большие силуэты рыб, а может и местных придворных, шнырявших вокруг.

— Ну давай, посол, — хихикнул Михалыч, спихивая Бульктерьера с Горыныча, — передавай привет своему царьку!

— Дед, ну что ты делаешь? — заорал я, провожая взглядом летящего вниз посла.

— А зачем он нам сдалси, внучек? — резонно ответил дед.

— Ты бы хоть развязал его…

— Небось не утонет, — отмахнулся дед. — Сейчас доклад сделает и придёт нас цельная толпа с пряниками встречать.

— Я сюда не за пряниками прилетел. Горыныч, твой выход! Вскипяти водичку, устрой им баньку во дворце!

Горыныч радостно угукнул, примерился, спустился пониже, а потом опустил вниз головы, согнув длинные шеи под прямым углом вниз.

— На счёт три, — пробасила правая голова. — Раз, два… поехали!