И.О. темной принцессы

Аферист чувствовал себя в абсолютной безопасности: устроив его побег, Никлас серьезно подставился и теперь не сдаст властям. Можно было бы обвешать его клятвами, но Йольский дал ясно понять, что не произнесет их даже под страхом смерти. Ну не бить же его?.. Тем более что это не поможет, если верить рассказам о Йольском.

– Уверен. – Щуплый мужчина в фиолетовом костюме, который, надо признать, очень ему шел, откинулся на спинку кресла и завел руки за голову, всем видом показывая, что ничего не боится.

Я бросила быстрый взгляд на угрюмого Никласа. Могу представить, как ему обидно, он ведь старался, доставая для меня этого нахала.

– Не утруждайся подбирать угрозы, я не боюсь даже смерти. А страшнее ты ничего мне не сделаешь, деточка.

Ох, зря он так, зря… Непередаваемая по силе злость меня взяла, аж дыхание перехватило.

– Есть вещи гораздо страшнее смерти.

Шаг вперед. Рука на лоб Йольского. Его округлившиеся глаза, полные недоумения.

– Больше никакого хмеля, больше никакого блуда… Слова тверды и крепки, вовек нерушимы, мой приговор крепче камня и стали!

Подсознание штука странная: первым вспомнился заговор киношной ведьмы, я его и озвучила.

Отступив, объяснила:

– Я вас закодировала от алкоголя – теперь даже от запаха вас будет воротить. И запретила жизнь во грехе: вы будете верны супруге. А попытаетесь изменить – кое-что важное отвалится.

– Я холост!.. – вырвалось у Йольского возмущенное.

– Придется жениться, если не хотите хранить целибат до смерти.

Аферист не смеялся, не кричал, что я его обманываю. Молча метнулся к низкому диванчику и… вытащил из-под него бутылку.

Не поняла… откуда она там?

– Это что, он ее вчера там припрятал? Две выпил, одну в заначку? – прошептала потрясенная Джесс.

Если она права, и эта бутылка тогда тоже отравлена!

Предупреждать не пришлось: Йольский лишь нюхнул. Замер. Посмотрел на бутылку, перевел взгляд на нас троих.

Широко улыбнулся и язвительно объявил:

– Плохая из тебя шептунья, принцесска!

М-да, а ведь я не просто прочитала забавные слова, я попыталась закодировать выпивоху и гуляку, используя магию. Плохая из меня целительница…

– Какого демона?.. – Йольский побледнел. – Ведьма!

Уронив бутылку и прикрыв рот ладонью, он бросился в купальню.

– Жестоко, – объявила Джесс и сделала несколько мелких шажочков в сторону, подальше от меня.

Испугалась? Глупость какая!

– Полагаю, раз сработал первый зарок, то второй лучше и не проверять, – усмехнулся Никлас злорадно. – Я бы посочувствовал Йольскому, но не могу, достал.

– Она страшная женщина, бегите от нее! – завопил аферист из купальни, которую забыл закрыть. – Бегите!

Дальнейшие напутствия прервал мучительный стон. Вскоре бледный с прозеленью аферист вышел из купальни.

– Мы можем договориться?

Переглянувшись с Никласом, я едва сдержала довольную улыбку.

– Можем.

Помявшись, Йольский сердито произнес:

– Я учу тебя, как пользоваться даром, ты возвращаешь все как было. Идет?

– Идет, – кивнула я, а мысленно добавила: «Верну, если смогу».

Прошло несколько часов. Улыбочка на лице моего учителя превратилась в раздраженный оскал.

– Давай еще раз.

Я безропотно повторила упражнение.

И снова не так – Йольский покачал головой и, пользуясь отсутствием герцога, язвительно прокомментировал:

– Ты необучаема, принцесска. Смирись!

Остро захотелось врезать ему в нос. Как и сдержалась?

– Вы же заинтересованы в том, чтобы у меня получилось!

Йольский развел руками:

– Значит, богам угодно, чтобы ты не пользовалась магией голоса, а я стал на путь исправления.

Богам угодно?.. Ах ты фаталист недоделанный!.. Я кипела от гнева, на языке вертелось столько поганых слов!.. Я в жизни подобные не произносила…

Это и отрезвило. Память чужого тела хранила порой немало неприятного, подсовывая в неподходящий момент то дерзкий жест, то злую гримасу, то презрительный взгляд… Или вот как сейчас, подсказывала ругательства, которые принцессам знать не полагалось. Только виновата ли в этом Каро? С братом-психопатом еще и не так заругаешься.

Жалость к истинной владелице тела погасила злость. Гнев и сочувствие – взаимоисключающие эмоции.

– Я отдохну и продолжу тренировки.

– Как пожелаете, ваше высочество, я покорно выполню все, что вы попросите.

Ого! С чего вдруг смирение и вежливость?

Уловила направление взгляда Йольского, который настороженно смотрел мне за спину. Обернулась.

В воздухе наметились очертания световой арки перехода – вернулся Никлас. И не с пустыми руками – в комнате аппетитно запахло свежей выпечкой и кофе.

У сворованного из тюрьмы афериста оказался отменный аппетит: несмотря на хрупкую комплекцию, ел он как здоровенный качок, активно набирающий массу. Если бы Никлас попросил увеличить порцию, это вызвало бы вопросы, поэтому Йольского он дополнительно подкармливал едой из городских рестораций.

– Ужин, – коротко сообщил Никлас, принесший в этот раз две плетеные корзинки, закрытые крышками.

Когда Йольскому протянули одну, у него на лице расцвела искренняя улыбка.

– Хоть что-то приятное сегодня.