И обратил свой гнев в книжную пыль...

Представляющая духовную ценность книжная продукция, начиная с появления первой печатной книги и вплоть до 1900 года, насчитывает около 6000 названий. С 1900 по 1969 год было издано примерно 20 000 наименований. Такое низкое число изданных книг объясняется тем, что этому островному государству дважды за его историю навязывался колонизаторами чуждый стране язык — сначала испанский испанцами (1565–1898) и потом английский североамериканцами (1895–1945). Необходимые для этого книги завозились из этих стран.

Языковая проблема играет на Филиппинах, как и во многих других азиатских странах, важную роль. Английский и испанский имеют хождение на равных правах с местным языком — тагальским. По-испански говорят, правда, только в определенных интеллигентских кругах. Почти 75 % населения понимает и говорит по-английски. И поэтому США и Великобритания всегда были основными импортерами книжной продукции Филиппин. Из-за падения стоимости филиппинского песо книги эти, однако, так вздорожали, что некоторые из фирм-импортеров перешли на фотомеханический способ копирования печатной продукции, которую продавали за полцены оригинала, а иногда со скидкой до 300 %. Издательствам — держателям прав выплачивались 10–15 % с каждого проданного экземпляра.

То, что филиппинской книжной индустрии было так трудно встать на ноги, объясняется тем, что бумагу приходилось завозить из Скандинавии, Японии и США и ввозная пошлина составляла 30 % стоимости, тогда как импортируемая специальная литература этой пошлиной не облагалась, а налог на всю остальную литературу из-за границы также не превышал 1 %.

На Филиппинах, как и почти во всей Азии, не существовало развитой системы распространения книжной продукции. Правда, не составляло труда приобрести книгу в непосредственной близости от Манилы — заказ в магазинах розничной торговли или издательствах можно было сделать по телефону. Проблема эта вставала для удаленных сельских районов государства, расположенного на 7100 островах.

Сингапур

Город-государство Сингапур занимает по своим размерам половину территории Гонконга. В «современный мир» он вошел только с 1819 году с учреждением поста губернатора английских владений — сэром Томасом Стамфордом Рафлсом, колониальным завоевателем, склонным к ученым занятиям восточноазиатскими языками и культурами.

Книги и религиозные трактаты на английском и китайском языках публиковались с 1820 года в «London Missionary Society». Со времен Второй мировой войны издательская деятельность ограничивалась почти исключительно только газетными и журнальными публикациями. Различные школьные системы завозили учебные пособия из Индии, Китая, Малайзии и Великобритании. И хотя в то время, когда я туда приехал, местные издатели как раз пытались развить кое-какую инициативу, импортирование и реэкспортирование книг и журналов было главным занятием сингапурских предпринимателей книжной индустрии. Используя здешнее исключительное географическое положение, относительно хорошее знание местным населением английского языка (английский наряду с малайским, китайским и тамильским является одним из официальных языков), колониальное прошлое и высокий уровень типографской печати, британские издатели всячески насаждали здесь филиалы своих крупных издательских фирм. Часть из них, такие, как «Longman» и «Oxford University Press», развернула потом активную деятельность в качестве самостоятельных сингапурских издательств, насыщая рынок прежде всего специальной литературой и произведениями массовой культуры. Книги для детей и юношества, учебные пособия научного и технического профиля, а также беллетристика в Сингапуре почти не издавались.

Итак, я прибыл в Сингапур — последнюю станцию моего путешествия — с целью зондирования стран Юго-Восточной Азии. Я чувствовал усталость и опустошенность от множества контактов, различия темпераментов, попеременной настырности уличных «секс-торговцев» и моей постоянной готовности к обороне — стоило только выйти, как тебе тут же предлагали «девочку, с гарантией девственницу!», и назойливый сутенер долго преследовал тебя, не отходя ни на шаг. Я страдал от навязываемой мне роли похотливого белого человека, стоило мне покинуть свой пятизвездочный отель, вечно осаждаемый дилерами всяческого рода услуг.

Время от времени я находил утешение, глядя на чье-нибудь человеческое лицо, например филиппинского музыканта в баре моего отеля, или только что обанкротившегося сингапурского издателя Дональда Мооре, или обвешанного геральдической атрибутикой индуса Чопра с его огромным красным тюрбаном на голове, или директрисы «National Library» госпожи Ануар, обладавшей необыкновенно живым умом.

В свой последний вечер в Сингапуре я, усталый и полный грустных мыслей, потягивал в баре отеля виски и обдумывал, что делать дальше. До начала World Bookfair в Нью-Дели оставалось почти еще две недели. Я слишком рано добрался до своего конечного пункта.