И один в поле воин

«Дорогой друг, – писал гауптман, – никаких подробностей о смерти мадемуазель сообщить не могу. Известно одно: её сбила военная грузовая машина. Сочувствую тебе, Генрих, и надеюсь, ты найдёшь в себе мужество стойко пережить эту тяжёлую утрату. Вместе с тобой грущу и я – мои искренние чувства уважения и дружбы к мадемуазель тебе известны.

Сообщаю тебе наши новости. Дивизия уже готова была выехать туда, куда ездил ты, как вдруг получили новый приказ. Генерал приказал тебе немедленно выехать из Парижа в направлении на Модану, а оттуда, через Пинеролло, на Кастель ла Фонте. Там мы, кажется, и расположимся. Во время поездки, да ещё на машине, будь очень осторожен. Там неважный климат и можно простудиться сильнее, чем когда ты сопровождал Пфайфера. Ты меня понимаешь? Хотел написать длинное письмо, но вспомнил, что мы скоро увидимся. Тогда наговоримся вволю. Миллер просил передать привет, я делаю это очень неохотно… Признаться, никак не пойму, почему ты дружишь с ним. Это не ревность, нет. Ты знаешь, как и почему я так отношусь к нему. Жду! Не забудь о плохом климате! Твой Карл».

Под вечер зазвонил телефон.

– Барон фон Гольдринг? – спросил знакомый голос.

– Да.

– Вы до сих пор интересуетесь копиями Родена?

– Буду очень доволен, если вы мне что-нибудь предложите.

– Тогда разрешите прийти к вам сейчас?

– И обязательно захватите новую скульптуру!

Генрих положил трубку. Встреча с антикваром интересовала его сейчас более, чем когда-либо. Поджидая его, он никуда не выходил из номера. Ещё на день отложил свой отъезд.

– Курт, возьми мои документы и поезжай в комендатуру, пусть отметят, что мы завтра утром выезжаем из Парижа.

Минут через десять после ухода Курта в номер вошёл «антиквар».

– Я всё время жду вашего звонка! – обрадовался Генрих.

– Что-нибудь случилось?

– Нашу дивизию переводят в Италию. Куда именно, точно не знаю, но, кажется, в Кастель ла Фонте.

– Это неплохо! Именно в Северной Италии гитлеровцы попали в сложную ситуацию. Как только прибудете на новое место, ознакомьтесь с обстановкой и немедленно сообщите адрес… В ответ получите соответствующие инструкции. Не выходите за их рамки, будьте очень осторожны: партизанское движение на севере Италии значительно шире, чем в том районе, где вы работали раньше, вас могут подстрелить. А сейчас ни в коем случае нельзя рисковать жизнью. Помните, вы можете получить очень важные задания… Есть у вас ещё какие-либо новости?

Генрих показал конспекты, полученные от Келлера.

– Уже имеем и даже в нескольких экземплярах, – рассмеялся «антиквар». – Самое знаменательное в них то, что немцам известны все данные о танках, изготовляемых на заводах Англии и Америки. Они даже знакомы со знаменитыми американскими «шерманами», производство которых особенно засекречено.

– У меня был интересный разговор с генералом. – Генрих подробно изложил свою встречу с Эверсом в Париже, его недвусмысленные намёки на необходимость спасать положение.

– Это очень важно, – заметил гость. – Недовольство Гитлером как главнокомандующим в среде командного состава немецкой армии всё возрастает. Возможен заговор. Наверно, найдутся охотники, готовые пожертвовать Гитлером ради спасения гитлеризма. Нас интересуют ваши беседы с генералом и те поручения, которые должен передать генерал-полковник Гундер. Он, как и Денус, в большой немилости у Гитлера. Не исключена возможность, что это ниточки одного клубка.

– Будет выполнено!

– Похоже на то, что перспективы вашего возвращения на родину становятся более реальными и близкими. События разворачиваются стремительно.

– Я даже не разрешаю себе думать об этом. Но отдал бы всё, только бы быть сейчас в рядах своей армии, вместе со всеми драться на фронте.

– Понимаю… Но мы с вами те, кто опровергает старую пословицу «один в поле не воин». На нашу долю выпало самое трудное. Мы одиночки на поле боя, но мы должны воевать во что бы то ни стало!

Из соседней комнаты донеслись шаги Курта.

– Так что, барон, не скупитесь: такой скульптуры вы нигде не найдёте. Взгляните на эту линию… – «антиквар» ласково провёл пальцами по миниатюрной статуэтке молодой женщины. Генрих отошёл от стола, прищурился, казалось, он любуется фигуркой.

– Действительно, очень эффектна! – похвалил он и, вынув из кармана какую-то купюру, протянул её старику.

«Антиквар» поклонился и вышел.

На следующее утро Генрих позвонил Келлеру, сообщил, что срочно выезжает, и поехал к Гундеру. Тот принял его немедленно, невзирая на ранний час.

– Прошу передать генералу, – заявил он Генриху, – что состояние моего здоровья значительно улучшилось, но нужно продолжать лечение. Скоро я напишу ему подробнее.

– Разрешите идти, генерал?

– Подождите!

Гундер задумался, время от времени бросая испытующие взгляды на офицера, который, вытянувшись, стоял перед ним с непроницаемым лицом.

– Передайте ещё… – Гундер, пристально взглянул в глаза Генриху. – Передайте генералу, что я считаю климат Северной Италии очень полезным для его здоровья. Советую воспользоваться случаем и хорошенько подлечиться.

– Я точно передам ваши слова…

– Теперь идите…

Генрих молча поклонился.