И один в поле воин

- Воспользовавшись тем, что наша авиация прикована к Восточному фронту, англо-американские варвары начали жесточайшую бомбардировку территории фатерланда с воздуха. Противник надеется ошеломить нас, но он не учел, что его злодеяния ожесточат наших солдат, укрепят их волю к борьбе и победе. А победа придет - фюрер заявил, что Германия сейчас кует новое грозное оружие, с помощью которого мы в пух и прах разобьем всех наших врагов.

В связи с этим на нас с вами тоже возложено ответственное задание: мы должны немедленно осуществить одну операцию, осуществить быстро, решительно. Командующий нашими войсками генерал-фельдмаршал Кессельринг приказал нам в трехдневный срок обезоружить всю итальянскую армию. Позже мы создадим отряды добровольцев из желающих служить нам, а остальные, неустойчивые элементы, будут в качестве пленных отправлены в лагеря и на наши заводы. Каждая дивизия проводит операцию в вверенном ей районе. Нам отведен этот,- Эверс показал на карте.- Все итальянские гарнизоны, расположенные в нем, должны быть обезоружены и взяты под стражу.

Эверс опустился в кресло и, уже сидя, закончил:

- Вот и все. Теперь, гершафтен, расходитесь и спокойно выполняйте ваши обязанности. Прошу остаться командиров полков и начальников штабов, оберста Кунста и вас Лютц.

Генрих ушел с совещания в радостном возбуждении было похоже, что корабль пылает со всех сторон. Интересно, как воспримет известие о капитуляции Матини? Ведь события, разворачивающиеся в Италии, касаются и его. Надо зайти в госпиталь...

Но в госпитале Гольдрингу сказали, что главврач с полчаса назад куда-то выехал.

Надеясь застать Матини у себя дома, Генрих поспешил в замок. На такой визит доктора он мог рассчитывать; между ним и Матини за последний месяц установились понастоящему дружеские отношения. Его новый приятель часто приходил без предупреждения, иногда просто для того, чтобы выспаться: главврач жил при госпитале, и его часто будили по ночам.

Простота и искренность поведения Матини очень нравились Генриху. С доктором не надо было соблюдать правил этикета, если хотелось отдохнуть и помолчать. Иногда, они целые вечера просиживали молча - один на диване, с книгой в руках, другой - возле письменного стола - просматривая газеты или тоже читая книгу. А бывало, что, увлеченные разговором или спором, они вспоминали о сне, когда за окнами начинало сереть.

В те вечера, когда к ним присоединялся Лютц, споры становились особенно острыми - все трое одинаково ненавидели войну, но совершенно по-разному представляли причины, ее породившие, и будущее человечества.

Честный, но инертный Лютц болезненно переживал события, но воспринимал их с покорностью обреченного. Он не верил в возможность какой-либо борьбы со злом, порожденным, как он считал, самой природой людей. Более склонный к философским обобщениям, Матини учитывал влияние социальных сил на историческое развитие общества, но не надеялся на какие-либо существенные изменения в ближайшем будущем, ибо прогресс он понимал как очень медленное поступательное движение, медленную эволюцию. Генрих, не решаясь откровенно высказывать свои мысли, все же старался доказать обоим ошибочность их взглядов.

Матини, как и думал Генрих, был у него - он лежал на диване и сладко спал.

- Мартин, слышишь, Мартин!- тихонько позвал Генрих. Ему и жаль было будить гостя и нетерпелось сообщить важную новость.- Поднимайся немедленно, а то оболью водой.

Матини вскочил на ноги и рассмеялся.

- Я слышал, как ты вошел, но лень было даже глаза открыть, очень уж трудна была прошлая ночь.

- Я не стал бы будить тебя, но, понимаешь, такое исключительное событие, как капитуляция Италии...

- Что?

Генрих подробно изложил то, что рассказал Эверс на совещании. По мере того как он рассказывал, лицо Матини светлело, по нему расплывалась радостная улыбка.

- А теперь приготовься выслушать неприятное: на протяжении трех дней приказано обезоружить всю итальянскую армию,- закончил Генрих.

Матини побледнел.

- Ты думаешь, эти события могут коснуться тебя?

- Могут демобилизовать, правда, меня это не волнует, но приготовиться надо. Придется идти.

- Возьми мою машину. Курт, отвези синьора Матини в госпиталь,- крикнул Генрих, приоткрыв дверь кабинета.

- Я буду очень признателен тебе, если ты разрешишь мне проехать еще в одно место километров за пять от Кастель ла Фонте.

- Хоть за десять. Мне машина сегодня не нужна. Если скоро освободишься - приезжай сюда, только не буди, если я буду спать. Завтра, вероятно, предстоит хлопотливый денек.

- Не думаю, чтобы я сегодня освободился рано!

Телефонный звонок разбудил Генриха на рассвете.

- Немедленно к "королю"!- послышался голос Лютца.

Вчера, по приказу штаба корпуса, были изменены все позывные офицеров штаба, и отныне генерал назывался "королем".

- В чем дело?- спросил Генрих Лютца, прибыв через четверть часа в штаб.

- Погоди!- почему-то шепотом ответил тот и быстро пошел в кабинет генерала.

Пробыл он там довольно долго. Из кабинета доносились телефонные звонки, громкие, сердитые восклицания генерала.