И один в поле воин

Миллер представлял, какое впечатление произведет на шефа его рапорт. Он уже мысленно прикинул, как нужно его написать: очень скупыми словами, но так, чтобы было ясно видно, какие огромные трудности пришлось преодолеть во время поисков. В конце нужно спросить, что делать с семьями преступников. Что с ними делать, Миллер, конечно, знает и сам. Но теперь, когда дело сделано, можно прикинуться наивным, спросить начальство, пусть и оно почувствует, что участвует в операции против маки, и вспомнит об этом в донесениях самому Гиммлеру. Нет, судьба явно балует его, Миллера, раз она послала в штаб дивизии этого молодого и такого ловкого барона. И очень разумно не отстранять Гольдринга от участия в поисках и в инсценировке ареста этого Левека.

Миллер даже руки потер от удовольствия, когда вспомнил, как хитро и дипломатично он вел себя на совещании у генерала Эверса. Взять хотя бы такое заявление:

"Я не могу допустить, чтобы лейтенант Гольдринг рисковал жизнью, принимая участие в аресте преступников, которые наверняка окажут отчаянное сопротивление. Лучше поручить ему арест Жюльена Левека. Эта инсценировка совершенно безопасна. К тому же лейтенант знает его в лицо, и это облегчит дело и оградит нас от каких-либо ошибок. Операцию в Понтемафре я беру на себя".

Разве не умно и не хитро сказано? Его поддержал и Эверс, и начальник штаба. Таким образом, главным героем этой операции будет он, Миллер. А Гольдринг останется в стороне.

Кстати говоря, лейтенанту пора бы вернуться. Уже десятый час, а выехал он в семь. Ехать километров шестьдесят... Да, уж давно пора вернуться. А может... Миллер даже похолодел от одной мысли, что с Гольдрингом, как и с теми двумя офицерами, может произойти несчастье. Тогда прощай, карьера, прощай, Франция. Бертгольд не простит ему этого. Придется ехать в Россию, это - как минимум.

Миллер вскочил с места и изо всей силы нажал на звонок.

- Немедленно отправьте отделение мотоциклистов навстречу лейтенанту Гольдрингу,- крикнул он адъютанту, вошедшему в кабинет.

Но не успели мотоциклисты завести моторы, как к дому, где расположилась служба СС, подъехал "оппель-капитан" Гольдринга. Миллер увидел его в окно, поспешно уселся за стол и склонился над картой будущей операции. "Пусть видит, что я не трачу время попусту".

Он даже не сразу ответил, когда в дверь постучали. Только когда стук повторился, майор крикнул:

- Войдите!

Увидя в дверях стройную фигуру Гольдринга, Миллер привстал.

- С счастливым возвращением, барон!

- Не совсем!- сухо бросил Гольдринг и протянул Миллеру какую-то бумажку.

- Что это?- растерянно спросил Миллер, хотя с первого взгляда понял в чем дело. Он не раз держал такие бумажки в руьах и хорошо знал их содержание.

- Смерть предателям, изменникам французского народа... Так там, кажется, написано?- устало бросил Гольдринг и сел в кресло.

- Итак, Жюльен Левек...

- Убит двумя пулями в грудь за час до нашего приезда.

- Убийца пойман?

- Его никто не видел.

- Очевидно, за Левеком следили.

Миллер вытер холодный пот, который, как роса, покрыл его лоб.

- Да, он, кажется, и в письме вспоминал, что местное население относится к нему не очень приветливо, намекал на какие-то подозрения,небрежно бросил Генрих.- Возможно, за каждым его шагом следили.

- Но тогда может провалиться все дело! Те, кто догадался о доносе, могли предупредить и маки,- простонал побледневший Миллер.

- Я на вашем месте не терял бы ни единой минуты,посоветовал Гольдринг.

- Вы правы, вы правы!- засуетился Миллер и побежал к двери, вызывая адъютанта.

- Тревога! Немедленно тревога!

Через пять минут команда СС промчалась на грузовых машинах по главной улице Сен-Реми по направлению Понтемафре.

...А утром Миллер вернулся. Вид у него был жалкий. Единственные трофеи проведенной операции - трупы выкопанных офицеров - лежали на передней машине. Левек писал правду: убитых офицеров нашли под одиноким дубом. Место, где их закопали, было хорошо замаскировано. Что же касается двух маки, упомянутых в письме Левека, причастных к убийству немецких офицеров, то их задержать не удалось. Никого из них в селе не оказалось. Бесследно исчезли не только они, но и их семьи, даже ближайшие родственники.

Когда Лютц сообщил Гольдрингу о неудаче Миллера, Генрих сочувственно вздохнул. Но сразу же лицо его прояснилось:

- Ну, теперь я могу ехать в отпуск!

- Нет, генерал просит вас подождать день - два,разочаровал его Лютц.

- По какой причине, не знаете?

- Нет, возможно, он сам вам скажет,- уклонился от прямого ответа Лютц.

Однако Эверс ничего не говорил. А Генрих не спрашивал.

Прошло уже два дня после неудачной операции Миллера, а вопрос с отпуском оставался открытым. На третий день перед обедом Генрих решил немного прокатиться на машине. На сегодня поручений не было, но он все же предупредил о своем намерении Лютца.

- Что ж, поезжайте,- согласился адъютант.- Только не опаздывайте к обеду. Генерал специально предупредил меня, чтобы вы пришли в казино своевременно.

- Тогда придется отложить поездку. Может быть, у генерала будут какие-либо поручения до обеда. Вы не знаете, в чем дело?