И один в поле воин

Двадцать восемь лет Бертгольд в разведке. Неужели двадцагь восемь? А память так хорошо сберегает малейшие подробности того дня, когда он, молодой офицер, ехал в Вену, чтобы устроиться при штабе австро-венгерской армии и регулярно осведомлять своего шефа, обер-лейтенанта Брандта, о настроении и поведении офицеров штаба.

Сколько тогда было радужных надежд на блестящую карьеру, сколько юношеской романтики! Вильгельм Бертгольд разведчик по происхождению, по образованию, по профессии. Охота на людей доверчивых и искренних, откровенных, высокопоставленных и малоизвестных, но таких, которые благодаря занимаемым постам были знакомы с делами секретного порядка, эта охота в роду Бертгольдов считалась такой же нужной и не менее почетной профессией, как, скажем, работа врача, преподаватели богословия или горного инженера. И когда молодой Вилли ехал в Вену, он вместе с матерью пошел в кирху и горячо молился богу, чтобы он поддержал его и помог в таком трудном деле, как работа агентурного разведчика, успех которой зависит от количества простодушных глупцов.

До 1916 года молодой Бертгольд не имел оснований жаловаться на судьбу. Она была благосклонна к нему, и эта благосклонность сказывалась в многочисленных похвальных отзывах Брандта о его работе. Но в 1916 году Вилли Бертгольд, тогда уже гауптман, совершил недопустимую ошибку. Он не распознал в одном высокопоставленном офицере австро-венгерского генштаба немецкого профессионала разведчика и в очередном рапорте описал его деятельность очень темными красками.

После этого звезда Бертгольда закатилась на долгое время. Правда, его не выгнали, но и не замечали, разрешая выполнять лишь те задания, с которыми легко мог справиться даже желторотый филер. Бертгольд молча сносил пренебрежительное отношение к нему до 1918 года, когда судьба, казалось, снова улыбнулась ему. Возникла потребность набрать полный контингент разведчиков самых различных профилей, чтобы экспортировать их на оккупированную Украину. Вспомнил о Бертгольде друг его детства и однокашник по школе разведчиков Зигфрид фон Гольдринг. Баронский титул открывал ему путь не только в кабинеты высокопоставленного начальства, но и в гостиные их жен. Гольдринг и Бертгольд поехали на Украину вместе, хотя получили различные задания: Зигфрид должен был заняться транспортом и вербовать там агентуру, а Вилли поручили собирать сведения об экономике южной Украины.

Чтобы искупить старый грех, Вилли Бертгольд работал без отдыха, не зная усталости. Он изучил земские архивы, статистические данные, запорошенные пылью докладные записки геологических разведок. Но когда осенью 1918 года немецкая армия удирала с революционной Украины, Бертгольд тоже вынужден был бежать, захватив с собой, как наибольшую ценность, икону Козельщанской божьей матери, поспешно выкраденную им из монастыря, и свою докладную об экономике южной Украины. Камни, на иконе, как выяснилось позже, оказались фальшивыми, а в докладную никто даже и не заглянул. Германия стояла накануне краха - не до того было.

Так и закончилась бы карьера потомственного разведчика, не вспомни о нем его бывший шеф оберст-лейтенант Брандт. Не привыкший ко вниманию со стороны начальства, Бертгольд не успел и опомниться, как стал заместителем Брандта - и почти одновременно мужем его дочки Эльзы, единственным приданым которой был высокий пост отца. Но отец спустя два года умер, дождавшись внучки Лорхен, которой смог завещать лишь коллекцию почтовых марок, собранных чуть ли не за полстолетие.

Бертгольд любил свою дочь безмерно, так, как может любить человек, не испытавший за всю свою жизнь не только глубокой привязанности к кому-либо, но даже симпатии. Он всегда был замкнутым человеком и оценивал отношения с другими лишь с точки зрения пользы для своей карьеры. Так он стал мужем Эльзы, которую никогда не любил, и оставался чужим для нее даже теперь. Единственное, что связывало супругов Бертгольд, была Лора, судьба которой одинаково волновала отца и мать.

Маленькая Лорхен была на редкость милой девочкой: с пухлыми ручками и ножками, розовыми щечками, золотистыми кудряшками. Очарованнее ее красотой, родители не замечали, как постепенно менялась ее внешность. Лора тянулась вверх, и вместе с этим вытягивались все черты лица, а это никак не украшало девочку. В двенадцать - тринадцать лет она превратилась в очень неуклюжего подростка, да еще с прескверными наклонностями: Лора любила подслушивать под дверью, подглядывать за взрослыми. Ее знакомство с некоторыми интимными сторонами жизни заходило значительно дальше, чем у других девочек ее возраста.