И опять Пожарский

— Так в Европе, особенно во Франции, называют сыновей герцога или князя. Пока жив отец, сын не может быть герцогом. По-русски это будет княжич, — пояснил после переговоров с земляком Бильс.

— Маркиз, говоришь, — задумался вдруг Михаил Фёдорович. — Дьяк, подготовь грамотку о даровании нами княжичу Пожарскому титула «маркиз», я с батюшкой переговорю и подпишу потом.

— Откуда узнал ты, доктор, про Вершилово? — переключился снова на ван Бодля царь.

— Маркиз Пожарский прислал письмо с приглашением знаменитому художнику Рубенсу приехать в Вершилово учить крестьянских детей рисованию, — чуть смутившись, сказал голландец.

Михаил заметил, что когда Бильс переводил, у него глаза на лоб полезли.

— И что же, Рубенс сей принял предложение маркиза? — Царю ситуация нравилась всё больше и больше. Ай да Петруша! Каких зубров к себе в деревеньку заманил. Как у него получается-то всегда лучших к себе заполучать? Вон один книгопечатник Шваб чего стоит. Стоп! — Дьяк Фёдор, принеси-ка ты мне азбуку, что в Вершилове издали. Так что Рубенс?

— Рубенс — это очень богатый и знаменитый художник, короли и императоры заказывают у него картины. Он собирается приехать, но ему нужно везти с собой учеников и подмастерьев, семью свою и учеников, слуг. Он приедет позже, — пояснил докторус.

— Вот как, рисовал королей да императоров, а тут у нас мальчишек крестьянских в школе учить согласился? — обрадовался государь.

— Есть вещи, которые дороже денег и славы, — непонятно ответил ван Бодль.

В это время Борисов принёс азбуку, и царь протянул её голландцу.

— Скажи, докторус, хорошо ли издана книга сия или слабовато в сравнении с Европой?

Ван Бодль бережно взял книгу, полистал, посмотрел бумагу на свет и передал высокому старичку. Тот проделал то же самое. Он и ответил.

— Издать такую книгу в Европе не смогут. Такой бумаги не купишь ни за какие деньги. И переплёт у нас так делать не умеют. У вас, ваше величество, работает лучший книгопечатник в мире и лучший же производитель бумаги. Если издавать у вас книги на латыни, то их можно будет продавать в Европе за огромные деньги.

Знай наших! Молодец Шваб, да и Петруша молодец. Не зря Шваба в дворяне произвели.

— Позвольте и мне представиться? — продолжил старик, возвращая книгу царю.

— Дозволяю.

Я Симон Стивен из Гааги, занимаюсь математикой и астрономией, проектирую различные механизмы, также занимаюсь фортификацией, у меня издано тринадцать книг по различным наукам.

— Фортификация. Крепости, что ль, строишь? — уточнил Михаил.

— Могу и крепость построить, но я их рассчитываю и проектирую так, чтобы артиллерия наносила минимальный ущерб при осаде.

— И что же, ты собрался в Вершилове строить такую крепость, которую с пушками не взять?

«Ай да Петруша! Этого-то зубра как умудрился заинтересовать?» — подумал Михаил.

— Я готов преподавать в вершиловской школе математику и геометрию. Если же вашему величеству понадобится спроектировать такую крепость, то я готов поработать с архитекторами и строителями. — И этот ножкой шаркнул.

— Хорошо. Кто же ваш третий друг? — переключил внимание на юношу государь.

— Это Генрих Тамм, он помощник докторуса Ганса Тубе из Риги. Он тоже хочет преподавать медицину в Вершилове, — представил своего юного коллегу ван Бодль.

Царь вопросительно посмотрел на Бильса.

— Герр Тубе — самый известный врач в Риге, — прокомментировал тот.

— А скажите, господа учёные, если маркиз пригласит к себе в Вершилово хороших оружейников из Голландии или другой какой страны, поедут ли они? — Михаил вспомнил, на какой думе его прервали.

— У нас в Антверпене есть замечательный мастер по выделке пистолей. Я могу ему написать. И если к моему письму приложить письмо маркиза Пожарского, то, возможно, господин ван Рейн и согласится, — подумав, ответил толстенький докторус.

— Хорошо. Дьяк Фёдор, подготовь этим иноземцам грамотку на проезд в Вершилово. Да два десятка стрельцов с ними пошли. Стрельцов выбери помоложе, чтобы жён да детишек ещё не было. Пусть они в Вершилово и останутся до весны. Если весной снова разведка пойдёт к Урал-камню, то чтобы с ней отправлялись, а то князь Пушкин Григорий Григорьевич пишет, что торгуты какие-то объявились под Уфой, Петруша еле отбился.

Событие восемьдесят пятое

Уменьшившийся на два кораблика флот пришвартовывался к причалам Казани. Сначала оставили в устье реки Белой кораблик с башкирами. Башкирский мурза Бадик Байкубет выполнил своё обещание: у аула Моссада Петра Дмитриевича ждали 20 приблизительно 200-литровых бочек с нефтью. Одну вскрыли, проверили. Нефть была отстоянной, ни воды, ни грязи. Пётр вернул мурзе лодку с десятью башкирами и договорился, что весной заберёт уже сорок бочек сырой нефти по цене рубль за бочку.