И оживут слова, часть II

Я видела, как Альгидрас задрал голову, несколько секунд смотрел ввысь, а потом ответил:

— Да. Отсюда хорошо видны большие созвездия.

— Ты в них разбираешься? — спросила я.

— Да. Моряки по ним путь прокладывают. Я учился, — прошептал он, и тут я осознала, что наши руки до сих пор соприкасаются.

Я резко выдернула руку из-под его пальцев. Мне отчего-то стало неловко. Я хотела закрыть полог, но Альгидрас продолжал держать ткань.

— Ты выпускаешь тепло из повозки, — проговорила я.

— Доброй ночи, — прошептал он и задернул ткань. Отвечать я не стала.

***

До скорой встречи, брат!

Видят Боги, я хотел решить все добром. Однако, что бы ни случилось, помни, Альгар: ты брат мне, и ничто этого не изменит.

Алвар.

Глава 8

Натянута нить, и вновь все не то, чем кажется.

Бездна в знакомых глазах больше даже не прячется.

Сможешь смириться? В нее заглянуть отважишься?

Стучит колесница судьбы, все быстрее катится.

Хрупкой соломинкой в бурном потоке кружишься.

Сгинешь в волнах иль к порогу дальнему выбросит?

Сможешь ли верить? Достанет ли сил и мужества

Нить ваших судеб навеки у бездны выпросить?

На следующее утро зарядил моросящий дождик. Сквозь щель в пологе я смотрела на низкое, выстланное тучами небо и думала о том, что скоро наше движение неминуемо замедлится: лошади просто устанут тащить повозку по размокшей дороге. Интересно, как долго мы будем добираться до Каменицы в этом случае?

К обеду дождь усилился и пошел сплошной стеной. Я гадала, сколько продержится наша крыша. Изнутри ткань пока выглядела сухой. Однако стоило мне поднять руку, чтобы проверить насколько то, что я вижу, совпадает с реальностью, как Добронега со Златой одновременно воскликнули:

— Не трогай — потечет!

Я поспешно отдернула руку, опасливо посмотрела на слегка просевший полог и подумала о всадниках, которых не укрывало ничего, кроме насквозь промокшей одежды.

Дождь словно отрезал нас от внешнего мира: мы больше не слышали голосов охраны, поскрипывания упряжи, — лишь равномерный шум дождя. Спустя некоторое время телегу начало мотать из стороны в сторону по окончательно раскисшей дороге. Нас болтало в сумрачной повозке, и я даже боялась представить, каково сейчас Злате. Становилось зябко, несмотря на то, что полог теперь был плотно закрыт со всех сторон, а одежда на мне пока еще оставалась сухой. Не знаю, сколько продолжалась эта бесконечная болтанка, но наконец я почувствовала, что повозка останавливается. Я посмотрела на Добронегу, пытаясь прочесть по ее лицу, что бы это означало, однако в полумраке едва смогла различить ее черты. Полог со стороны Златы осторожно приоткрылся, и в проеме показался спешившийся Альгидрас. Он что-то спросил, но из-за дождя никто из нас не расслышал, что именно. Тогда Альгидрас, сбросив мокрый капюшон, просунул голову внутрь. Капюшон уже не спасал: с его волос струями текла вода, капли падали с носа и подбородка. Альгидрас утерся ладонью, откинул назад мокрые волосы и задрал голову, пытаясь рассмотреть потемневший и провисший полог. Еще одна капля сорвалась с его подбородка.

— Как вы там? — спросила Злата.

В ответ Альгидрас бодро кивнул, обозначая, что все у них отлично, и предупредил нас не прикасаться к пологу. Я смущенно потерла лоб, понимая, что едва не устроила катастрофу.

Альгидрас же меж тем выяснял, как мы себя чувствуем. Смотрел он при этом вновь на Злату. Я же не могла оторвать взгляда от его правой руки, придерживавшей край полога. Точно так же он держал ткань вечером, и его пальцы касались моих. Я почувствовала, что он перевел взгляд на меня, но упорно продолжала смотреть на его руку, просто потому, что не знала, как смотреть ему в глаза. Я злилась, бесилась, ревновала, любила… И все это одновременно! Такой поток противоречивых эмоций был определенно слишком велик для меня одной.

Боковым зрением я видела, как Альгидрас наклонился к Добронеге и что-то ей сказал. За барабанной дробью капель по крыше я вновь ничего не расслышала. Добронега кивнула, протянув руку, ласково провела по его волосам и стряхнула капли с ладони. Альгидрас же накинул на голову капюшон и исчез за пологом.

— Есть будем прямо тут, — объявила Добронега и достала из угла рядом с собой холщовую сумку, в которой оказалось вяленое мясо и все еще мягкий хлеб. Мы наскоро поели и двинулись в путь.