И оживут слова, часть III

И еще Миролюб… были ли сны о нем всего лишь снами, вызванными моими дневными переживаниями? Видела ли я его так же, как видела остальных здесь? Если бы при своем появлении в Свири я знала, сколько мельчайших деталей окажется важными, я бы впитывала любую информацию, не фиксируясь на переживаниях. Впрочем, кого я обманываю? Я никудышный аналитик.

Я вдруг почувствовала усталость. Сколько я здесь? Два месяца? Три? А по ощущениям, целую жизнь. К утренней тревоге присоединилась тоска, которая, казалось, отступила в последние недели. А тут, глядя на румяный пирог, ловко вынутый из печи Марушей, я вдруг снова почувствовала свою нездешность. Мне никогда не справиться с тем, с чем любая девочка-подросток справляется с легкостью. А где-то, в другом мире, газовые плиты и духовки…

Серый за домом зашелся лаем, его лай подхватила собака Радима, и я бросилась на крыльцо.

Первым в ворота вошел Радим, как и положено хозяину, за ним — княжич, а за княжичем восемь воинов, из которых мне был знаком только Улеб. Как и Улеб, воины эти были уже в летах. Кажется, двоих из них я мельком видела у погребального костра и в день суда над Альгидрасом. Остальные же могли быть как свирцами, так и воинами князя. Поскольку ни Радим, ни прибывшие не стали соблюдать церемоний и надевать парадные плащи, различить, кто из них кто, было невозможно.

Мужчины остановились у ворот, о чем-то переговариваясь. Было видно, что они искренне рады встрече: разговор то и дело прерывался смехом. Будимир стоял спиной к дому и что-то говорил, положив ладонь на плечо Улебу. Что это именно Будимир, я поняла сразу, хоть он и не отличался от прочих воинов одеждой. Он был невысок ростом — Миролюбу, стоявшему рядом, едва до плеча доставал. Но что-то в его осанке, в том, как смотрели на него седовласые воины, не позволяло усомниться в его статусе. Улеб глядел на Будимира как на старого и доброго друга, и я вдруг поняла, что никогда не видела сурового помощника Радима таким счастливым. Он даже лицом просветлел. Да и было отчего. Ведь Будимира успели оплакать, а вот он стоит живой и невредимый, рассказывает смешное, и воины ловят каждое его слово.

За очередными словами Будимира последовал взрыв хохота. Улеб возмущенным жестом сбросил его руку со своего плеча, но было видно, что сделано это нарочно, дабы поддержать шутку. Радим снова расхохотался, откинув голову, и в этом смехе слышалось искреннее веселье. Как тогда, когда Миролюб сшиб занавеску и они все хохотали до слез. За все это время я видела Радима таким расслабленным лишь пару раз. Миролюб, тоже стоявший спиной к крыльцу, обернулся, и наши взгляды встретились. Я невольно нахмурилась. Миролюб улыбался, но мне отчего-то показалось, что он поддерживает общее веселье лишь потому, что того требуют приличия. Мне вспомнился вчерашний разговор и то, что есть информация о рождении Миролюба, которую может подтвердить Будимир. И вот чудо — он здесь. Интересно, они с Миролюбом успели поговорить?

Миролюб молча отделился от группы и направился в мою сторону. В небеленой рубахе и стеганой куртке он тоже ничем не отличался от прочих воинов.

— Готово? — спросил Миролюб, указывая на дом.

Я оглянулась и увидела в окне улыбающиеся лица Жалеи и Любуши. Они переговаривались друг с другом и не отрывали взглядов от мужчин. Видно было, что возвращение Будимира стало для них радостной неожиданностью. Повернувшись к Миролюбу, я кивнула.

— Устала, поди? — улыбнулся он.

Я пожала плечами и указала кивком на мужчин:

— Все хорошо прошло?

Миролюб повел плечом.

— Доплыли и добро, — ответил он.

А я ощутила укол беспокойства. С Миролюбом явно было не все в порядке.

Мужчины наконец направились к дому, и Миролюб развернулся к ним. Мое сердце заколотилось. Я волновалась не меньше, чем перед встречей с князем. Вдруг некстати подумалось, что Альгидраса и Алвара здесь нет. Куда они могли запропаститься, когда так нужны?

— Ну здравствуй, девонька, — обратился ко мне Будимир. — Ух, выросла-то! Давно ли на коленях сидела, а Радим?

Он ткнул Радима локтем в бок. Я улыбнулась, боясь взглянуть в его глаза. Смотрела то на руку, перевитую крупными венами, ниже закатанного рукава куртки, то на улыбку, отстраненно отмечая, что у Будимира на удивление светлые зубы. У мужчин его возраста они были темными, а то и вовсе большей частью отсутствовали.

— Ну иди уж, обниму тебя! Мне, старику, можно.

Я с трудом оторвала взгляд от протянутых рук и наконец посмотрела в глаза Будимира. И ничего страшного не произошло. Он смотрел с улыбкой, ожидая, когда я шагну в его объятия, и от глаз его разбегались морщинки. Его левую щеку пересекал шрам, терявшийся в густой бороде. Темные некогда волосы и борода были подернуты сединой.

Я бросила взгляд на Радима, и тот, ободряюще улыбнувшись, безмолвно указал мне, чтобы я подошла. Кажется, его немного удивил мой ступор. Стоило мне сделать шаг, как Будимир схватил меня в охапку и крепко прижал к груди. И снова ничего страшного не случилось. Зря я только накручивала себя все утро.