И оживут слова, часть III

— Да. Отец… князь тоже сказывал. Еще сказывал, что Светозар девушку любил. После его смерти ее в княжеский дом забрали. Вроде как в память о брате. Да только забрали, верно, потому что сына ждала.

— А что с ней потом стало?

— А никто не помнит, — горько усмехнулся Миролюб.

— Даже Будимир?

— Сказал, что померла. А как и когда, не помнит. Так что у меня все как у хванца выходит.

— Мне жаль. Но зато тебя стрелы да мечи стороной обходят, — попыталась пошутить я. — А почему ты сказал, что у князя четыре дочери? У тебя ведь пять сестер.

— Желана не дочь князя. Она… Будимиру дочь.

Я поперхнулась воздухом и закашлялась.

— Он за спиной князя… Столько же лет с ним, — запинаясь, забормотала я. — И твоя мать, то есть Милонега…

— Спрос с того, чья вина, — жестко произнес Миролюб, и мои щеки запылали, потому что именно этой фразой Миролюб простил мою измену.

— Прости, — пробормотала я.

Миролюб, ничего не ответив, остановился и медленно повернулся ко мне. Он смотрел напряженно, словно что-то для себя решая. Я огляделась по сторонам и поняла, что за разговорами мы прилично углубились в лес.

— Ты хоть помнишь в какой стороне Свирь? — нервно улыбнулась я. — А то придется потом Радиму еще раз с собаками лес прочесывать — нас искать.

— Свирь вон там. Слышишь Стремну? — указал Миролюб куда-то влево и назад.

— А разве Стремна не там? — указала я в другую сторону.

— Там море.

— В лесу все слышится иначе, — пришлось признать мне. — Так что одна надежда на тебя. Сама буду плутать до ночи.

Я улыбнулась, но Миролюб не улыбнулся в ответ.

— Ты так расстроен вестью, что ты не княжич? Но ты ведь признанный сын. Какая разница, кто был твоим отцом? В тебе все равно течет кровь Любима. Он тебя любит, дружина тебя любит. Жизни готова за тебя отдать. Разве теперь что-то изменится?

— Если хоть кто-то прознает… То, что простят кровному княжичу, не простят названному, — произнес Миролюб, поставив меня в тупик, а потом совсем нелогично спросил, глядя мне в лицо: — Ты видела наш бой со Златаном?

— О да! Мне еще потом не одну ночь это снилось, — нервно усмехнулась я.

— Люд болтал, что я мог меч убрать, да не убрал.

— А ты мог? — спросила я, невольно поморщившись от неприятных воспоминаний.

— Людская молва всегда не к добру, — ушел от ответа Миролюб. — Коль кого сомнения точат, они против тебя обернутся. Через седмицу ли, через год…

— Ты мог убрать меч, Миролюб? — спросила я, и мое сердце больно стукнулось о ребра. Мне очень не нравилось то, куда свернул наш разговор, но оставить эту тему я уже не могла.

Миролюб кивнул, не отводя взгляда.

— Ты специально его убил? Но зачем? — прошептала я. — Только за то, что тот солгал? Ты настолько боишься молвы? Или же… Он не солгал?! — озарило меня. — Ты вправду сказал ему, что Олег виновен? Поэтому он и вышел биться так уверенно. Но… зачем?

— Потому что хванца должны были осудить, — медленно произнес Миролюб. — Они слишком спелись с Радимом. Добра от того не было. Свирь слишком важна, чтобы отдавать ее на откуп чужаку. Князь пока терпит, но в том терпении слабость.

Я неверяще помотала головой, отчаянно желая, чтобы этого разговора не было.

— Господи, ты убил своего воина. Ты позволил выпороть Альгидраса. Все ради того, чтобы ослабить его влияние на Радима?

Я зажмурилась. Да, Миролюб мыслил государственными масштабами. Но Златан умер. Его сын остался без отца. Альгидрас мог тоже погибнуть у того чертова столба. Я открыла глаза и посмотрела на Миролюба. Он хмурился, но выглядел вполне обычно, будто мы говорили о чем-то будничном. Самое главное, он даже не пытался оправдываться, чувствуя свою правоту.

— Когда ты вернулся… это было чудом… Ты предстал спасителем. Если ты собирался избавиться от хванца, зачем вернулся?

— Я не собирался избавляться. Он должен был выжить и быть благодарным. Он был нужен мне в столице. Я не могу читать их свитки.

— Они настолько тебе важны, что из-за них стоило убивать?

Миролюб прислонился к могучему стволу и, запрокинув голову, посмотрел ввысь:

— Княжество обескровлено этой войной. На своей же земле приходиться красться да таиться. Как видишь, свитки дали ответ, что нужно кварам. Стоило ли это еще нескольких жизней? Решай сама.

Я правда старалась посмотреть на это с позиции Миролюба, но, как назло, в голову лезли слова Радима о том, что у Златана «народился сын».

— А где на самом деле Ярослав? — спросила я, почему-то вдруг подумав, что именно он, а не квары, заманил Всемилу в этот лес.

— Мертв, — ответил Миролюб так спокойно, будто и не о смерти речь шла.

— Но кто его?… — начала я, и ответ пришел сам собой, стоило лишь посмотреть на лицо княжича. — Но зачем? — пересохшими губами спросила я.

— Он видел Всемилу мертвой. Он испугался, и я знал, что он будет пытаться убить тебя.

— Ты меня защищал? — изумилась я, чувствуя, как голова идет кругом, и тут же до меня дошло другое. — Видел Всемилу мертвой?

На последних словах мой голос сорвался, но Миролюб услышал и медленно кивнул, изучающе на меня глядя.