И оживут слова, часть IV

— Как я должна всех победить? — нарушила я тишину, когда стало понятно, что трое мужчин, молча на меня смотревших, явно не спешат начинать разговор.

Миролюб кашлянул и выразительно посмотрел на Алвара. Тот потер подбородок, будто проверяя, в каком состоянии его бородка, и посмотрел в свою очередь на Альгидраса. Альгидрас на миг сморщил переносицу.

— Ну хватит, — не выдержала я. — Сперва я слушала о том, что мы ждем Алвара, потом Алвар приехал, и мне затянули песню о том, что ждем Миролюба. Миролюб приехал. Теперь кого ждем?

Я воинственно оглядела мужчин, и Миролюб неожиданно расплылся в улыбке.

— Да, я знаю, что женщины у вас должны быть терпеливыми и послушными, — пробурчала я. — Но мне уже из себя изображать ничего не нужно, поэтому терпите.

Улыбка Миролюба стала еще шире.

— Хванец, бери ее в охапку и беги отсюда. Это же… — он замолчал, подбирая слова.

— Праздник рядом с тобой, — закончил за него Алвар, и я прищурилась. — Я ждал княжича, чтобы убедиться, заодно ли мы, — вдруг прямо ответил он мне, и стало понятно, что шутки кончились.

— Мы заодно, савоец, — тут же откликнулся Миролюб. — Я не знаю, как это доказать, но если аэтер может видеть мысли, то я готов.

Миролюб вытянул вперед руку, и я коснулась его мозолистой ладони. Несколько секунд мы смотрели в глаза друг другу, после чего я призналась:

— Я тебя не чувствую.

— Как так? — с досадой воскликнул он. — Я не скрываю. Клянусь.

Он немного растерянно оглядел мужчин. Альгидрас вытянул свою руку, и я сжала его пальцы.

— Я… не чувствую тебя, — выдохнула я.

Руку Алвара я схватила сама, выпустив ладонь Миролюба. И снова с тем же успехом.

— Та-ак, — протянул Алвар, — аэтер перестала видеть стихии. Прелестно.

Алвар сложил руки, как в молитве, прижался к ним губами и на миг прикрыл глаза.

— Может, это оттого, что вы закрываетесь? — с надеждой предположила я.

— Я не закрываюсь, — тут же ответил Миролюб.

— И я перестал, — подал голос Альгидрас.

— А Димар и не начинал.

— Но ты же его закрываешь? — удивилась я.

— В этом нет необходимости. Я укрываю в нем лишь стихию огня, потому что местная святыня может причинить ей вред. А другим стихиям, живущим в нем, от этой святыни вреда не будет.

— В твоем сыне не одна стихия? — с любопытством спросил Миролюб у Альгидраса.

Альгидрас замялся с ответом.

— Миролюб, мы можем поговорить, пока Алвар думает? — спросила я.

Алвар открыл глаза и удивленно уставился на меня. Миролюб оперся о циновку, собираясь встать.

— Мы сходим проведать Диму, — произнес Альгидрас и коснулся плеча Алвара. — Княжич, я верю тебе, потому что вижу, что ты на нашей стороне, но если ты ее обидишь… — он указал на меня.

— Ох, хванец, после таких слов так и тянет на глупое, — рассмеялся Миролюб.

— Ну, прекрати, — попросила я. — Нам сейчас только этого не хватало.

— Не обижу ни словом, ни делом. Клянусь, — Миролюб потянулся за кинжалом.

Я ожидала, что Альгидрас его остановит, поверив на слово, но тот промолчал, и Миролюбу пришлось доставать кинжал и клясться на нем. Меча при нем почему-то не было.

— А где твой меч? — спросила я, когда Альгидрас с Алваром скрылись в саду.

— По законам гостеприимства я не могу носить его здесь.

— А ты не боишься ходить вот так по острову?

Миролюб качнул головой.

— Мы нужны для обряда. Значит, нам не дадут погибнуть.

— Что будет в обряде, Миролюб? Объясни хоть ты, а то эти двое молчат, как заколдованные.

— Молчат? — живо поинтересовался Миролюб. — Почему молчит хванец, понятно. Но вот чем взяли савойца? Или же это их парные стихии?..

Миролюб задумчиво посмотрел на тропку, по которой ушли Альгидрас с Алваром.

— Ну хоть ты-то не начинай говорить загадками, — взмолилась я.

— Я не знаю точно, но, верно, хванец связан клятвой. Савоец, скорее всего, тоже.

— Какой клятвой?

— Клятвой молчания. А она на то и есть, чтобы о ней молчать.

— Но для чего?

— Сумиран не стал бы помогать им просто так. За ту помощь они уплатили высокую цену. Тебя не удивляет, что хванец отправился за тобой, нашел тебя, вернул сюда, ты жива-здорова, сын при тебе и все добром складывается?

— Ну, не слишком-то и добром. Я не хотела сюда отправляться. Мне и в моем мире чудесно жилось, — вздохнула я.

Миролюб улыбнулся одним уголком губ.

— Диву даюсь, как твой хванец еще в живых да при уме остался.

— Ты про что?

— Не думаю я, что ты сразу его во всем слушаться стала да делать все так, как он скажет.

Я на миг опустила взгляд, потому что крыть было нечем.

— Миролюб, а почему эту клятву нельзя нарушить?

Миролюб посмотрел на меня так, будто я сморозила несусветную глупость, хотя уж он-то, по-моему, как раз был из тех, кто мог любую клятву вывернуть так, как ему нужно.

— Клятвы не нарушают, ясно солнышко.

— Ну давай отставим эти ваши воинские правила и поговорим начистоту, — предложила я. — Прости, что напоминаю, но ты однажды вышел биться на священный бой, хотя лгал.

Миролюб смотрел на меня очень серьезно, когда произнес:

— Если идешь против богов, должен быть готов платить свою цену. Я был готов. Хванец — нет.

— А как ты думаешь, что за цена у него? — спросила я.

Мне хотелось услышать то, что скажет на этот счет Миролюб.