И оживут слова, часть IV

— Откуда ты знаешь, что он здесь жил? — спросила я.

— Он порой говорил, что жил с братом, да брат погиб после. А еще я видел у него карты этих морей. Он говорил, что их составлял его брат. Лучшая ложь — это полуправда...

— К чему ты ведешь? — спросил Альгидрас, когда Алвар закончил переводить слова Миролюба для Грита.

— К тому, что любой неверный шаг со стихиями здесь, и ткань снова порвется, — Миролюб, хоть и говорил мне сегодня, что в случае поражения мы всего лишь умрем, сейчас отнюдь не выглядел готовым к такой развязке. — Нам нужно понять, чего нельзя делать.

Он посмотрел на Алвара.

— Значит, здесь нельзя будет давать волю стихиям, — задумчиво произнес Алвар и донес эту мысль на кварском до своих людей. Те переглянулись.

— Вра-а-ан? — Криш насмешливо протянул имя товарища. — А то скажешь потом, что не слышал.

— Да он спит, не видишь? — засмеялся Гвен. — Точно не слышал.

Несмотря на всю безнадежность нашего положения и неотступную тревогу за сына, я против воли улыбнулась.

— Но кто такой Гарай? — подал голос Миролюб.

Грит пожал плечами:

— Он давно живет на свете. Его слушается наша святыня…

— Он потомок Харима. Разве не ясно? — сказал вдруг Альгидрас.

— Подожди, в легендах было сказано про потомка, который поднял бунт против истинных, но погиб. Кажется, Харим убил его и бежал с Девой, — заметила я.

— Остаться раненым на гибнущем острове равносильно смерти, — негромко произнес Альгидрас, и я тут же вспомнила, что ему самому была уготована такая же судьба.

— Но он выжил и удержал остров? — уточнил Миролюб.

— И не просто выжил, а прожил еще столько лет, — добавила я.

— А что такое слезы Девы? — вдруг спросил Миролюб.

— «Плачет Дева не о погибших в тех обрядах…» — пробормотала я.

— Это… аэтер и стихия воды, — вдруг негромко произнес Алвар.

Грит что-то сказал вполголоса, но я не расслышала.

— Что? — переспросил Альгидрас.

Грит, вскинув голову, посмотрел на него с вызовом и повторил незнакомое мне слово.

— Благовония, — перевел Алвар.

— Благовония? — ахнула я. — Благовония Альмиры?

— Альмиры, Всемилы и прочих. Вот почему они так влекут, — Алвар покачал головой.

— Но откуда они у…

— У Гаттара? — усмехнулся Алвар. — Краса, Дева плачет не о погибших в тех обрядах.

В его голосе послышалось раздражение.

— Ты думаешь, это настоящие слезы?

— Нет, конечно. Но даже обычный камень порой выделяет влагу. А аэтер внутри Девы веками пыталась освободиться. Понятно, что стихия воды шла за ней.

— Вот тебе и средство для изготовления волшебных мальчиков, — прошептала я. — Если эти благовония были у Альтара и, наверняка, у Сумирана, значит, они остались еще с тех времен, когда каждый из них мог прикоснуться к Деве. Значит, вот откуда они у моей матери, у… других, — неловко закончила я, понимая, что Альмира неспроста ими душилась. Причем, делала это еще на острове.

Вряд ли она знала о природе благовоний, но то, что она получила их от Альтара для того, чтобы у Альгидраса не было шансов избежать этой связи, было очевидно. При этом я верила в то, что она действительно любила Альгидраса за доброе отношение к ней, за то, что он подарил ей женское счастье, о котором она так мечтала. Я ведь помнила ее мысли и чувства в момент гибели деревни хванов.

Альгидрас отошел от нас и, опершись рукой о дерево, уткнулся лицом в сгиб локтя. Я даже представить не могла, каково ему сейчас. Он-то явно видел это по-своему.

— Нам нужно идти, — решительно сказала я, вставая. Все потом. Сейчас я должна забрать сына.

Мужчины дружно посмотрели на меня.

— Ты что-то почувствовала? — с подозрением спросил Алвар.

Я на миг прислушалась к себе.

— Нет. Но из всего этого выходит, что аэтер вправду обладает огромной силой. А значит, у нас есть шанс. Понимаете?

Я поглядела на Миролюба. На его уставшем осунувшемся лице появилась улыбка:

— Поверила, что справимся?

— Я не знаю, как это будет, но мы вместе, понимаете? Стихии и аэтер…

Алвар тоже наконец улыбнулся, тепло и привычно.

— Ты — лучшее, что случилось с этим миром, — вновь сказал он, будто и не сердился на всех и вся последний час.

Грит успел встать с земли, и Вран с Кришем помогли ему вновь закрепить дочь на спине.

Перед тем как продолжить путь, я подошла к замершему ручью. Сама я бы не рискнула сунуть в него руки, но опыт мужчин говорил о том, что здесь можно умыться и напиться. Зачерпнув неподвижную воду, я с не меньшим, чем было у савойцев, удивлением увидела, как та ожила в моей горсти. Умывшись, я зачерпнула еще одну порцию и сделала глоток. Вода была очень вкусной и прохладной.

Миролюб замешкался у ручья.

— Идем? — позвала я.

Миролюб, напряженно прислушивавшийся к чему-то, неожиданно произнес:

— Я не могу дальше идти. Она не пускает.

— Дева?

— Нет, — с легким удивлением ответил Миролюб. — Она похожа на Деву, но это не Дева.

— Эй, у нас проблема, — крикнула я мужчинам. — Миролюб не может идти.