И оживут слова, часть IV

— На острове новые порядки. Не все поддерживали прошлого старейшину. Просто Грит был единственным, у кого хватало смелости выступать открыто. Альтею нельзя здесь оставаться.

— Понятно, — вздохнула я, прокручивая в голове варианты, при которых мне хватило бы терпения и мудрости смириться со второй семьей Альгидраса. Оптимальных вариантов не находилось.

— Я не могу забрать его, — произнес наконец Альгидрас, и я уставилась на него.

— В каком смысле?

— Альмира не хочет, чтобы он знал обо мне. Миролюб забирает Гриту по праву побратимства. А у меня на Альтея нет никаких прав.

— Но как тогда?..

— Алвар забирает его в учение. Он договорился об этом с родичами старейшины. Пройдут годы, все изменится. Не знаю, вернется ли он сюда или приедет туда, где будем мы…

Альгидрас вздохнул и взъерошил волосы. С одной стороны, я была рада, что мне не придется мириться с присутствием Альмиры, с другой — мне было жаль Альгидраса, который потерял сына, так его толком и не обретя.

Ну, а Алвар, готовый сделать так, как будет удобно брату Альгару… Кажется, в мире может измениться все, и только Алвар останется прежним.

— Надия, я хочу с тобой говорить, — послышался за моей спиной голос Альмиры. — Оставь нас одних, — попросила она Альгидраса, но тот не двинулся с места, — Альгидрас, я заслужила недоверие, я знаю, но прошу.

— Все в порядке, — сказала я, и Альгидрас, бросив на меня напряженный взгляд, отошел на несколько шагов и отвернулся к морю.

— Я знаю, ты не простишь меня, — начала Альмира, вглядываясь в мое лицо. Она выглядела красивой и уверенной в себе. — Я не прошу твоего прощения. Я прошу тебя любить его и подарить ему счастье.

Она на миг оглянулась на Альгидраса.

— Я буду, — ответила я.

— Мы — семья, — вдруг улыбнулась Альмира. — Ты, я, наши сыновья. Расстояния мало значат.

Я кивнула, признавая этот факт. Альгидрас не из тех мужчин, что способны отказаться от детей.

— Почему ты не сказала Альтею правду? — спросила я.

Альмира посмотрела на море.

— Порой правды лучше не знать. Альтей скорбит об отце сейчас, но он пойдет по жизни, зная, что он — сын правителя, — медленно произнесла Альмира, а потом вдруг повернулась ко мне и добавила: — Мне не повезло так как тебе, Надия. За мной не стоит сила, за меня не идут умирать. Я могу защитить себя лишь сама. Себя и сына. А он однажды защитит меня, ибо знает, сколько я сделала ради его спасения.

Я могла бы сказать, что это не совсем правильная философия, но моего кварского не хватило бы. А еще я вдруг подумала, что не могу ее судить. Мне действительно везло с самой первой минуты, как я оказалась в этом мире много лет назад.

***

До последнего не верилось, что мы наконец покинем этот проклятый остров, но под команды кормчего из местных лодья отошла наконец от берега, и я вздохнула с облегчением. Единственное, что меня угнетало, — это то, каким скомканным получилось мое прощание с Алваром, который сперва был занят тем, что раздавал миллион указаний перед отплытием своим людям, потом целую вечность вновь утешал Димку, а после долго молча обнимался на берегу с Альгидрасом. Я, не желая им мешать, решила, что успею подойти позже, но Миролюб, уже успевший проститься с Алваром, загнал меня на лодью, и в итоге мне пришлось махать Алвару руками, свесившись за борт, и сердиться на Миролюба, который не дал мне вновь спуститься на берег, объяснив это дурной приметой.

Алвар молча поднял вверх вытянутую руку и замер в этом странном не то приветственном, не то прощальном жесте.

— Да он сам просил тебя забрать, — облокотившись о борт, признался Миролюб. — Он не любит прощаний.

— То есть наше расставание в прошлый раз было идеальным, да? Меня в воду и все?

Альгидрас, опершись на борт, невесело усмехнулся.

— Они сейчас тоже отчалят, — зачем-то сказал он.

Но савойцы не отчаливали, хотя все, кроме Алвара, уже были на борту. Алвар продолжал стоять на берегу до тех пор, пока не превратился в крошечную точку.

После исчез и сам берег, а мы с Альгидрасом и Миролюбом еще долго стояли у борта. Димка сидел на палубе, уткнувшись лицом в колени, и без конца повторял, что Алвар — предатель. Альгидрас несколько раз, кажется, собирался с ним заговорить, но так и не решился.

Наконец Вран, рядом с которым сидел ругавшийся Димка, спросил у Альгидраса, что означает «предатель», и получив ответ, сказал:

— Димар, видят Боги, ты как брат мне, но еще одно дурное слово об Алваре, и я выброшу тебя за борт.

Димка покосился на зафиксированную в лубке руку Врана, потом на перевязанную ногу и все-таки решил, что сил у того хватит.

— Он Альтея с собой взял, а меня нет, — шмыгнув носом, пробубнил он.

— Ты хотел бы отправиться туда без меня? — спросила я.

— С тобой, — буркнул Димка.

— Нас с Гритой туда бы не пустили. Это мужской монастырь.

Я понятия не имела, действительно ли женщин туда не пускают, и очень надеялась, что Димка не спросит про Альмиру. К счастью, он действительно не спросил.

— Ладно уж, — наконец пробормотал он и сердито обратился к Врану: — Сколько нам плыть?

— Два месяца и две седмицы, — Вран демонстративно зевнул и прикрыл глаза.

— Так долго? — заорал Димка.