И оживут слова, часть IV

— Здесь ее называют эфир. У нее нет формы. Она быстрее звука, быстрее слова. Она везде. Видно, в своем мире она могла быть бестелесной, здесь же было слишком много живых существ, которые притягивали ее к себе, и перед ней стал выбор: рассеяться и стать безликой частью целого мира или сохранить себя. Она выбрала второе и вошла в едва живое тело. Порой звезды складывают причудливые узоры. В нескольких милях отсюда жил богатый торговец, жена которого, поскользнувшись, неудачно упала. Тогда врачеватели не знали того, что знают сейчас. Ее саму и ее еще нерожденное дитя ждала смерть. Но именно ее тело оказалось ближе всего к аэтер, которую жадно разрывал на части этот мир. Жена торговца выжила. Как и ее дитя. Аэтер стала ею, то ли погубив саму сущность женщины, то ли надежно ее запечатав. Аэтер не знает слов, но стоит ее коснуться, как перед твоим взором запляшут картинки, а душу опалит томление. Дитя той женщины тоже получило часть этой силы. Во всем же остальном это был обычный мальчик по имени Дарим. Тогда же в этом мире случились страшные напасти. Точно гнев богов обрушился на многострадальную землю. А точнее гнев одного бога, которого покинула аэтер. Он искал ее. Искал силой стихий. Но аэтер слишком не хотела быть найденной, и она, в отличие от своего преследователя, познала этот мир и то, что силу можно заключить в сосуд тела. Сперва на землю обрушился страшный огонь. Рыбацкое поселение в двух милях отсюда выгорело дотла. Огонь бушевал не одну ночь, хотя жилища сгорели почти сразу. В том огне чудом уцелел новорожденный мальчик. Пепелище еще не успело остыть, а жена торговца уже пришла туда и забрала ребенка себе. Ее муж нарек его Сумираном. Спустя некоторое время небывалый ураган смел еще три поселения. И снова жена торговца отправилась туда и забрала невесть как уцелевшего мальчика. Ее муж нарек его Альтаром, — На этих словах Альтар на миг склонил голову. — Потом случилось страшное землетрясение. Волны поднимались до неба. И одна из них выбросила на берег обломки лодки. В ней были два новорожденных мальчишки. Верно, их отец вез свою жену от повитухи. И снова жена торговца проявила милость к сироткам. Их нарекли Гаттаром и Харимом.

Все то время, что Альтар рассказывал эту историю, по моей спине ползли мурашки. Я чувствовала себя так, будто уже слышала ее. Будто она была давно забытой сказкой из моего детства. Перед моим взором мелькали картинки пожара, я видела страшные волны, которые поднимались до неба, и слышала вой ветра. Возможно, мама рассказывала мне эти легенды в детстве? Нужно будет у нее спросить.

Я посмотрела на Альгидраса. Тот гладил котенка и делал вид, что не слушает наш разговор, но я готова была поклясться, что он не упускал ни одного слова. Интересно, что он об этом думает.

— Как в вас оказались стихии? — обратилась я к Альтару.

— Ни один из нас не выжил бы в те страшные минуты, не направь аэтер часть своей силы, разлитой в воздухе этого мира, в обреченных детей. Этой силы нам хватило, чтобы дождаться ее. На ее ладони четыре шрама. Четырежды она ранила себя, выпуская часть силы аэтер, чтобы поймать бушующие стихии и запереть их в живых сосудах, коими стали мы. Аэтер способна множить силу стихий, способна их направлять… Это спасло мир от разрушения и позволило ей самой остаться ненайденной.

Альтар замолчал, и я покосилась на Альгидраса. Он сидел на земле, глядя на то, как Димка катает машинку, а котенок, которого перестали настойчиво усаживать в кузов, теперь сам пытался в него запрыгнуть или хотя бы его поймать. На нас он не смотрел.

— То есть в вас оказались силы, а дальше? — спросила я.

— А дальше мы просто жили, как обычные люди. В этом мире наши силы дремали. Впрочем, когда я так говорю, это не передает даже сотой доли мук, на которые мы были обречены, потому что жить с силой, запертой внутри, — это будто умирать каждый день. Это сводит с ума. Мы оказались узниками своих стихий. Я не знаю, как чувствовали это другие. Я будто промерзал изнутри. В моей голове гудело, я не мог усидеть на месте, все рвался куда-то… куда угодно, лишь бы хоть на миг унять этот нестерпимый холод. Сумирана сжигало пламя. Но он, гордец, не подавал виду, что ему плохо. Порой мы с ним подолгу сидели плечом к плечу. В такие минуты мне становилось теплее. Его огонь, верно, тоже немного стихал.

Альтар задумчиво посмотрел на чайник и негромко произнес: