И оживут слова, часть IV

Наше нижнее белье я спрятала под платье так, чтобы оно оказалось под поясом. Объясняться из-за трусов с крабами или кружева на своем бюстгалтере мне не хотелось. Взяв сына за руку, я вышла из комнаты. Нас поджидали две женщины и пять девочек разных возрастов. Они принялись поочередно называть свои имена, прикладывая ладонь к груди, и я старалась их запомнить. Я назвала наши с Димкой имена, и женщины заулыбались. Вдруг девочка чуть старше Димки взволнованно затараторила, указывая на пол. Я посмотрела туда и обнаружила, что оставила ногой кровавый отпечаток. Я не успела смутиться, как пожилая женщина, назвавшаяся Граной, проворно схватила меня за руку и отвела к низкой скамейке у стены. Две девочки куда-то убежали и вскоре вернулись с кувшинчиком мази и тряпицами. Глядя на то, как Грана ловко обрабатывает и перевязывает мои ступни, я подумала, что все-таки скучала по этому миру. Несмотря на все его неудобства.

Димка стоял рядом со мной, держал меня за руку и изо всех сил мне сочувствовал. Выражалось это в громком сопении и сложенных домиком бровях. Грана поглядывала на Димку и ласково улыбалась. Я пыталась быть настороже, но, видя их доброе отношение, это было сложно осуществить.

За дверью раздался мужской голос, и девочки гурьбой бросились из комнаты, что-то наперебой крича. Грана улыбнулась и сказала: «Грит». Я вежливо кивнула, понятия не имея, что это означает, и задумалась, что если мне придется здесь задержаться, то необходимо будет приложить усилия, чтобы хоть немного освоить их язык. Полагаться лишь на Альгидраса было неразумно, потому что весь мой прошлый опыт общения с ним показывал, что информация до меня будет доходить в урезанном виде и под весьма неожиданным углом.

Грана закончила с перевязкой и выдала мне мягкие кожаные башмачки, жестами и мимикой показав, что мне, наверное, будет больно ходить, и я так же жестами заверила, что справлюсь.

Выйдя вслед за ней из комнаты, я невольно остановилась, потому что у двери, ведущей на террасу, стоял тот самый воин, который спрашивал мое имя. Одна из девочек держала его за руку и что-то говорила. Он слушал ее рассказ со скупой улыбкой. Остальные девчонки тоже крутились рядом. Кроме одной, самой старшей, которая стояла чуть поодаль и смотрела на маленьких девочек с очень комичным выражением лица, как у умудренной летами особы.

Увидев нас, мужчина высвободил руку из ладошки девочки и что-то спросил у Граны. Та низко поклонилась и, указав на мои ступни, быстро заговорила. Мужчина подошел ближе, и я сжала Димкину руку, одновременно пытаясь задвинуть его за себя. Димка неожиданно уперся и остался стоять рядом со мной, исподлобья глядя на чужака. При этом он был до того похож на Альгидраса, что оставалось только надеяться, что местные спишут это сходство на наши родственные гены.

Мужчина скользнул взглядом по мне, а потом присел на корточки перед Димкой.

— Грит, — произнес он и приложил правую ладонь к своей груди.

На среднем пальце он носил большой перстень с черным камнем.

— Его так зовут, — шепнула я, склонившись к сыну, и обняла его за худенькие плечи. — Назови свое имя. Тут так положено.

Димка некоторое время настороженно разглядывал мужчину, Грана что-то торопливо заговорила, однако Грит поднял левую ладонь, и она, стушевавшись, замолчала. Правую он все так же прижимал к груди на уровне сердца.

Я подняла взгляд к лицу Грита, которое находилось сейчас на одном уровне с моим. Он, несомненно, это заметил, но не подал вида, продолжая смотреть на моего сына.

— Дима, — наконец произнес Димка и, немного поколебавшись, хлопнул себя ладошкой по груди.

Грит серьезно кивнул и поднялся, я тоже выпрямилась, и наши взгляды встретились. Он молча рассматривал меня, как час назад, когда мы вышли к деревне, и мне опять было неуютно. Грана снова заговорила, низко склонившись, однако он даже не повернул головы в ее сторону, продолжая все так же на меня смотреть.

Во мне боролись вежливость, которая рекомендовала улыбнуться, и настороженность, которая настаивала не давать ему поводов для… Ни для чего не давать.

В эту минуту я пожалела, что не назвалась женой Альгидраса. Кажется, моя злость на него обернулась для нас кучей проблем.

Грит оказался немногим выше Альгидраса. Его светлые, выгоревшие на солнце, волосы были коротко сострижены у висков, а на макушке заплетены в косу. Такая прическа не скрывала целого переплетения шрамов над его левым ухом. Я залипла взглядом на этих шрамах, напоминавших дерущихся пауков. Он заметил это и чуть улыбнулся.

— Надия, — неожиданно произнес он и, посмотрев на Димку, добавил: — Дима.

Дальше прозвучала короткая фраза на кварском, и я, глубоко вздохнув, виновато пожала плечами, вызвав у него новую улыбку.